Я и моя суккуба

Невысокий пожилой мужчина с обширной залысиной, мясистым носом и моноклем колдовал над склянками с разноцветными порошками, тиглями, ретортами и перегонными кубами. Для защиты от крови мастер Фехталь носил кожаный фартук, однако рукава белой сорочки сплошь покрывали бурые пятна. Такие же облепили круглую сливную решетку в центре комнаты, закрывающую желоб в канализацию.

Ингрид сидела в кресле – нет, ее не привязали и не мучили, а даже любезно предоставили дощечку со сложенным мешком в качестве сиденья. Палач же тихонько и очень красиво напевал густым оперным тенором, всеми силами стараясь скрасить девушке пребывание в тюрьме. И, тем не менее, когда я подошел, жрица вскочила, вцепилась в прутья и разревелась.

– Ну все, все… – я погладил ее по дрожащим оледеневшим рукам, хотя горка углей наполняла камеру не просто теплом, а летней жарой.

Киман отпер замок, и бедняга тут же кинулась мне на шею, прижавшись, как детеныш панды к брюху матери.

– Все кончилось, – неловко провел ладонью по спине. – Можешь идти.

– Не может, – прогнусавила Ариша, зажимая нос надушенным платком.

– В смысле?! – злобно зыркнул на женщину. – Мы же договорились! Я привел суккубу!

– Вижу, – мэр посмотрела на Хиру как на заползшую в кровать змею. Легко выпендриваться, когда от демоницы отделяют трое стражников, включая сержанта. – Но тварь исчезнет по одному твоему слову. И не будет у меня ни пленницы, ни суккубы.

– Но у вас буду я!

– Не усугубляй, – де ла Кюр вздохнула. – Проводим испытания, подбираем состав и все вместе убираемся отсюда. Мне, знаешь ли, не очень-то по душе торчать в этой зловонной яме. Но Хаб-Харбор для меня превыше всего, что бы ты ни думал. И ради города я пойду на все.

О да. Получила в руки власть – так почему бы не цепляться за нее до последнего? Крохотный порт, конечно, не столица, но и тут найдется чем поживиться.

Блин.

Я всерьез обсуждаю мотивацию компьютерного болванчика.

– И ты хочешь, чтобы Ингрид видела эти твои… испытания? А точнее – пытки? – не унимался я.

– Не испытывай мое терпение, – со злостью процедила Ариша. – Сержант!

Киман махнул рукой, дюжий вертухай оттащил взвизгнувшую Иру и грубо схватил за плечи грязными лапищами.

– Мастер Фехталь, начинайте, – распорядилась мэр, и в каждой нотке надменного голоска слышались упоение и восторг. Она и прежде была вершительницей судеб, а теперь, похоже, собралась насладиться спесью и тщеславием на полную мощность. – Сей юноша вызвался вам ассистировать.

– Прошу, господин, – мужичок с добродушным лицом и внешностью учителя истории указал на место подле себя.

На полированном подносе блестели короткими, но чертовски острыми лезвиями пять ножей, напротив каждого стояла плоская пронумерованная баночка с серой вязкой жижей.

– Намазываете тонким слоем на обе стороны клинка, – палач протянул кисточку. – Делаете надрез на любом свободном участке кожи. Для наблюдений удобнее всего предплечье. Затем я прослежу за реакцией и запишу наблюдения в журнал. Велите вашей… кхм… спутнице занять кресло.

– Это… – я сглотнул, не смея поднять взгляда на стоящую рядом Хиру, – больно?

– Признаюсь честно, – Фехталь смущенно улыбнулся и положил ладонь на грудь, – никогда еще не работал с демонами. Полагаю, все зависит от концентрации. Поэтому сперва начнем с самой сильной пасты, пока у суккубы достаточно сил и выносливости. Пятый номер, если что. Вот этот. Затем, в качестве передышки, возьмем самый слабый – единичку. Ну а дальше – по обстоятельствам.

– У вас… – я зажмурился и тяжело задышал, – воды нет?

– Ох…– мастер достал из-за пазухи фляжку и заговорщицки зашептал. – Первый раз, да? Ученик, которого я недавно взял, на первом допросе – простите за подробности – дефецировал.

– Дефе… что? – в памяти почему-то всплыло слово «аннигилировал», за ним – «трансклюкировал», но палач явно имел в виду нечто иное.

– Обкакался, – Фехталь глупо хихикнул. – Советую не воспринимать наше занятие как пытку. Считайте, это научный эксперимент во благо всех добрых людей.

– Да… – ледяная жидкость обожгла горло. – Конечно.

– Вы там скоро? – проворчала суккуба.

Обернулся к ней, глубоко вздохнул и произнес, скрепя ноющее сердце:

– Прости. Я должен.

– Я тебя умоляю… Думаешь, ты знаешь, что такое боль, сопляк?

Хира сняла куртку, обнажив покрытое шрамами поджарое тело. На боках и плечах белели белые полосы с ровными краями – очевидно, следы порезов. Спину же украшали толстые рваные «макаронины», и по направлению ударов легко угадывался кнут – возможно, с кусками проволоки или вшитыми крючками.

– Кто это?..

– Хер в пальто, – девушка кинула кожанку мне в лицо и развалилась в кресле. – Давайте уже. Быстрее начнем, быстрее закончим. И уберите, блин, посторонних. Посмотреть можно и снаружи.

По моей просьбе в камере остались двое стражников – Киман, Ингрид и Ариша вышли и заперли за собой решетку. Я подошел к прутьям и попросил жрицу отвернуться и закрыть уши. Милашка посмотрела на меня полными слез глазами и часто закивала, отчего с век сорвались крупные капли и прочертили серебристые полосы на мертвецки-бледных щеках.