Я и моя суккуба

Впрочем, без разницы. Главное, что вещи не меняют на людей. По крайней мере, в моей системе ценностей. Между разумом и пародией на разум выбор более чем очевиден. Но что есть разум? Отделим ли он от тела, или носитель не имеет значения, важно лишь наполнение? Или же привязанность к чему-то неодушевленному – патология, психическая болезнь, опасное и алогичное заблуждение?

– Артур, – холодно произнесла Лера, видя мои плохо скрываемые сомнения. – Это же просто бот. Картинка. О чем тут думать?

О том, что я не знаю: просто или нет. О том, что всегда есть третий вариант. О том, что не обязательно выбирать из двух зол. Вариантов уйма, было бы желание. Много думать не вредно, вредно не думать о многом. Но если окуклиться в зоне комфорта, даже самые обширные и глубокие знания бесполезны в силу своей неприменимости. Заучи наизусть хоть всю «Википедию», докажи недоказанную теорему, реши нерешенное уравнение, сломай мировоззрение целой планеты, но какой в этом толк, если боишься лишний раз выйти из квартиры за хлебом? Чем разум, запертый в четырех стенах, хуже разума, запертого на жестком диске?

– Хира, подойди, – тихо произнес, не отводя глаз от краснеющего покачивающегося в такт волнам заката. – И захвати меч, пожалуйста.

Мы встали рядом – два силуэта напротив стены каленого багрянца.

– Дай руку.

Девушка подчинилась. Сжал коготок указательного пальца, поднес к острию левую ладонь и полоснул аккурат по линии жизни.

– Что ты?.. – выдохнула суккуба, глядя на полившуюся через край темную в сумерках струйку.

Правой рукой взял меч за крестовину и поставил перед собой, как тот мужик из «Игры престолов». Пораненную стиснул в кулак, чтобы текло побольше да побыстрее, и вытянул вперед, словно предлагая засыпающему светилу «брофист».

– Они ведь любят нашу кровь? – спросил, не поворачивая головы, хотя прекрасно знал ответ. – Цып-цып-цып, ублюдок.

Не прошло и минуты, как вода под носом корабля забурлила, а бревна, обломки и дохлая рыба закачались поплавками. В мрачной глубине проступили шесть янтарных точек, будто габаритные огни, давая представление о размере твари и направлении прыжка.

– Артур, ты сбрендил, – демоница вцепилась в плечо. – Не делай этого.

Пошедшая рябью гладь вспучилась, треугольное рыло вот-вот покажется на поверхности. Я уже видел блеск чуть разошедшихся клыков – пора. Лишь пройдя через страх, мы обретаем свободу.

– Артур! – хором взвизгнули девчата.

Шаг на скрипучую доску – раз. Шаг в пышущую жаром пропасть – два. Меч пониже, острие между ботинок – три. Шею ровно, глаза закрыть, вдохнуть полной грудью – четыре, уже проходили. Солдатиком с борта, скольжение как по водной горке, только края очень склизкие, горячие и сжимают со всех сторон – пять. Удар, точно ломом по льду, мокрый треск, затухающее биение – шесть. Кипяток льет на плечи, спазм давит королевским питоном – семь. Дрожь и кувыркания как в центрифуге – восемь. Ощущение невесомости, снова полет спиной вниз – девять. Медленный подъем, шелест разрываемой кожи, встревоженные голоса – десять.

Цель определена. Мне туда, наверх, где топают, орут и шумят. Клинок над головой, тычок, разрез – вот она, дверь в новый мир.

– Давай! – глухо, как в шлемофоне. – Сюда!

Лезть тяжело – не за что ухватиться. Все вокруг теплое, скользкое, мокрое. Поджал колени к животу, руки – к груди, чтобы, упаси демиург, нигде не застрять. Сгруппировался, оттолкнулся, почувствовал щеками твердый край кожи на брюхе чудовища.

– Хватай! – кажется, это Хира – боюсь дышать, боюсь открыть глаза, все лицо в остывающей жгучей слизи. – Ты с той стороны, а ты под плечо! Тянем! Раз-два!

Меня вытащили и уложили на мягкое, чем-то накрыли – наверное, Лериным плащом. Не шевелюсь, сжавшись в комок, кто-то слизал с лица всю дрянь длиннющим трепещущим языком.

– Дыши! – крепкая пощечина. – Дыши!

Вдох, распахнутый настежь рот, затем крик – долгий, громкий, протяжный.

Лишь пройдя через страх, мы рождаемся вновь.

***

Столпившиеся у причала неписи приветствовали криками и рукоплесканием, когда мы сошли на берег по брюху твари, как по красной ковровой дорожке. На туше осталась только Хира, увлеченно вспарывающая грудную клетку и живот – после смерти субстанция демона легко поддавалась даже обычному ножу, а кости размякли до переваренных хрящей. Но первым суккуба извлекла не столь необходимый орган, а здоровенный законопаченный сундук, и притащила к нашим ногам.

– Развлекайтесь, – девушка смахнула пот с совершенно сухого лба. – Сама справлюсь, честно. Помощь не нужна.

– Что внутри? – Лера с опаской покосилась на черный, похожий на гроб ящик.

– Гостинцы от зайчика, – фыркнула рогатая и вернулась к работе.