Я и Путь in… Как победить добро

Ищите их на Интернет-форумах, тараканов этих с одномерными мозгами недомерков, считающих вас, даже в метро ведущими себя по-людски, нелепо чувствительными обывателями.

Задорные идиоты правят вашим миром, при этом именно нас считая тупыми до предела. Опытом горьким наученный (общался), знаю, что даже когда они не платят за себя в метро, они не платят, потому что – одно из самых омерзительных слов! – «западло».

Уровень их мыслительной способности проще всего определить как «удручающий». Именно поэтому обрекающие меня на блуждания в дряблых зарослях рассуждений о том, откуда у этого мерзкого явления ноги растут, раздражают меня до крайней степени, особенно когда кто-то употребляет мудреный оборот «крах идеи мультикультуризма».

Особенно этот термин звучит в нашей в этом смысле интересной стране. Этим дай волю, они быстренько реставрируют веселуху Содома и Гоморры; это все «по приколу», эти пожары и остервенелый вой на луну, и социальное тут ни при чем.

Потому что здесь не «Сентиментальное воспитание» Флобера, мать вашу. Здесь и сейчас, в мире, покинутом Богом, решается, покинем ли его мы. Я – не хочу.

К человечности бездушных уродов не апеллируют, их бьют. Смачно бьют сочащихся гедонизмом халявных гопников, рваных жирующих рвачей. У других есть, отчего ж у меня нет? Даже бифштекса в морозилке нет. Это непорядок. Тяжкий труд – единственное основание получить блага?! Пошли вы… с вашим трудом!

Кризис религии, кризис идей… мир вообще непомерный, его трясет, шатает, он скользкий.

Идея насчет того, что нужно вкалывать ради благ, кажется уродам смехотворной. Маргиналов и гопников пруд пруди, и я не понимаю, почему с ними цацкаются. Я вскакиваю, чтоб прокормить агромадную семью, в 4.00, и к либеральным разговорчикам у меня, сами понимаете, какое отношение. Если они посылают нас, потому что это «прикольно», то я предлагаю им всем сделать очень больно. Сделаем им то, что они умеют лучше других (до поры): расквасим им морды самым паскудным образом, Мультикультурно.

Как живая О том, как легко можно убить насмешкой

Я вернулся из очень дальней поездки. Я побывал в школе, которая в степи и в которой зарядку делают под песню Валеры Меладзе «Салют, Вера!». Видел стенд с отличниками, учительскую с музыкальным центром «Филипс» и класс с табличкой на двери «6-й В». Происходит, произошло это на берегу Дона, за две тыщи километров от города P.

Сторож Вадим Сергеевич привел меня на рельсовый путь. Вот здесь она и лежала, девочка Валя.

Днем я гулял по поселку, видел двух малолетних друганов, пулявших по голубям. Потом разговаривал с мамой Вали – она произвела на меня впечатление скорее испуганной, нежели убитой горем; она все время странно наклонялась вперед и говорила: «Да-да-да-да». И снова я в школе, где на фасаде зачем-то написано слово «ритм» – встречаюсь с молодым учителем. Какие глаза, в глаза не смотрит, лысый, джинсы; зачем-то говорит мимо меня слово «инициация», курит одну за другой; верю – измучен случившимся. Очевидно, умный, но душевный ли? До беды – был ли душевным? Неочевидно. Но мне было жаль его, когда, глядя в окно, давал ответы, заполняя паузы кашлем, а за окном малышня деловито показывала друг другу марки.

В поселке чисто, хорошо, безлюдно. Я был без ночевки, до Ростова три часа езды. Мой приятель, поклонник Оскара Уайльда, которым, как щитом, он обороняется от абсурдности нашей жизни, и который рассказал мне о Вале, приехать не смог. Я прохожу мимо двух девчонок лет десяти, одна говорит другой, кивающей: «Половая грамотность». Обе серьезны.

В слабом просвете солнечного луча проплывает автобус.

Вот начинает лить дождь. Сразу образовались лужи, «как площадь двух Америк»… По ним шуровал похожий на борца Карелина человек, брат сторожа Вадима Сергеевича.

…А брату рассказал он.

Говорит, не бог весть какая для вас, москвичей (нашли москвича! – O.K. ), беда, но это убийство, а кто убил, не говорят.

Пока он сетует, чертыхаясь, я вижу, как мелко-мелко дрожат его руки.

Я боюсь ему сказать, что дело неподсудное.

Мне это растолковали – даже мать Вали, напоследок выдавшая мне экстатический монолог, что «дочь прибрал Всевышний, и нам не дано…». Только учитель молодой, когда пришел, сразу сказал, что никаких оправданий не ждет, не ищет, не добивается.