Я и Тёмка

«Что такое? – думаю. – Про что она говорит?» – и только когда она быстро перелистнула страницу, поняла: это тётя Оля так читает! Быстрое однообразное бормотание никак не напоминало моё домашнее чтение. Смотрю на Тёмку: он молчит и слушает… Я ничего никому не сказала, но с той поры стала очень дорожить теми часами, когда мама или бабушка соглашались мне почитать. Я сижу смирно и внимательно слушаю всё-всё до самого конца. Ведь когда читают они, герои сказок словно бы оживают: я слышу их смех, шёпот… Я даже иногда слышу шум улиц, моря, голоса птиц и зверей… И сама смеюсь вместе с героями книг, плачу вместе с ними, прячусь под одеяло, когда мне за них страшно, пытаюсь дать советы маме, когда героям требуется подсказка, которая буквально лежит на поверхности, но которую они никак не могут увидеть. Теперь я действительно люблю, когда мне дома читают книги.

Спорщики

Бывают у нас с Тёмкой такие дни, когда мы спорим, не переставая. Спорим обо всём подряд! И что это с нами такое случается? Нет ответа! Как-то сидим мы с Тёмкой, рисуем веточку сирени.

– А ты знаешь, – говорю, – что у сирени бывают цветочки с пятью лепестками?

– Не мо-жет та-ко-го быть! – с силой давя на карандаш, отчеканил Тёмка.

– Как «не может»? – воскликнула я. – Я сама видела!

– Враки.

– Сам ты… враки! На этих цветочках ещё желания загадывают! Дай мне вон тот лиловый карандаш, я раскрашивать буду.

Тёмка приподнял голову над рисунком, посмотрел на карандаши и сказал:

– Тут нет лилового.

– Как это нет? – удивилась я. – Давай сейчас же!

Что это такое?!

– Да что ты орёшь!

Я его тебе где дам? Тьфу!

Как возьму? Тьфу ты! Где я его возьму тебе?

– Вон он, лежит на краю! Ты что, слепой?

– Это ты слепая. Это не лиловый, а сиреневый.

– Это!.. Это!.. Много ты понимаешь! Лиловый!

– Сиреневый!

– Ты этот, как его… слепоток, вот! – гордо выпалила я.

– Кто? – нахохлился Тёмка.

– Слепоток.

– Это кто такое? – удивился Тёмка.

– Это что такое! – высунув язык, сказала я.

– Сейчас как дам тебе в лоб!

– Я сама тебе сейчас как дам!

Тут вошла баба Валя.

– Она первая! – завопил Тёмка. – Она обзывается!

– Я не обзываюсь, – запищала я. – Это такое заболевание.

– Какое заболевание? Что происходит? – спросила баба Валя.

– Слепоток. Заболевание. Он цвет не различает.

– Кто не различает цвет? – удивилась баба Валя.

– Вот он! – ткнула я пальцем Тёмку в бок.

– Ах, ты так! Ну, на тебе!..

Тут мы стали кидаться друг в друга сначала карандашами, а когда те закончились, похватали свои альбомы и уж было начали ими драться, но баба Валя схватила нас за шкирки.

– Не «слепоток», а дальтоник. Это во-первых. Во-вторых, сейчас же прекратите, или я поставлю всех по углам.

– Я и говорю! Татоник! Он не знает, какого цвета этот карандаш! – закричала я, вырываясь и поднимая с пола лиловый карандаш.

– Он сиреневый! Баба! Он же сиреневый?

– Он розовый, – ответила баба Валя. – А лиловый – это чёрно-фиолетовый.

– Да? – хором выдохнули мы с Тёмкой.

– Или бордовый…. Точно не помню.

– Ну, не важно, – сказал Тёмка. – Главное, что этот карандаш не лиловый, а розовый.

– И не сиреневый!

– И не лиловый!

– И не сиреневый!

– У нас в редакции дизайнеры есть. Сейчас позвоним и спросим. Самой интересно.

Баба Валя позвонила в редакцию и долго с кем-то говорила. Сначала о погоде, потом об огороде, потом о каком-то авансе. Мы уже и стояли, и сидели рядом, и подпрыгивали, и раскачивались от нетерпения. Наконец она заметила нас и, вспомнив, зачем мы стоим рядом, спросила свою знакомую о лиловом цвете.

– Ну, всё понятно, – сказала она, закончив разговор и поворачиваясь к нам. – Лиловый – это цвет, который образуется, если смешать красный и синий. Понятно?

– Понятно, – ответили мы. Хотя было совершенно непонятно. Когда баба Валя вышла, мы побежали за красками, тут же смешали красный с синим и… получили совершенно разные цвета! Я – фиолетовый, Тёмка – бордовый. Потом ещё раз смешали, и ещё… цвет ни разу не повторился. Так мы и не поняли, какой он, этот лиловый.

После обеда сели книжку смотреть про животных. А там, как назло, нет подписей под картинками. Когда дошли до гиппопотама, я говорю:

– Смотри, какие уши у гиппопотама маленькие!

– У какого гиппопотама? – удивился Тёмка.

– Как у какого? У этого! – ткнула я пальцем в картинку.

– Ну, ты уж совсем. Того… Это же бегемот!

– Сам ты бегемот! Это гиппопо, который гуляет по Лимпопо! Ещё стихи есть такие!

– Не знаю я никакого гиппопо! Это бегемот. Спорим на сто щелбанов?

– Спорим, хоть на тысячу!

Мы побежали к бабе Вале на кухню. Она сосредоточенно читала какие-то рецепты.

– Баба! Баба! Кто это? – Тёмка сунул книгу с животными бабушке под нос.

– Батюшки! Осторожней! Где? Это бегемот. Идите отсюда.

– А! – заорал победно Тёмка. – Что я говорил! Давай свой лоб, кулёма!

– Нет! Это гиппопотам! – завизжала я тут же.

– Ну да, – отмахиваясь от нас руками, сказала баба Валя. – Бегемот или гиппопотам, какая разница? И так и так можно.

Мы удивлённо захлопали глазами.

– А такое может быть? – спросил Тёмка.

– Может. Всё может быть, всё может быть, – отвечала баба Валя, глядя в книгу, – особенно сода и ванилин.