Я и ты

Выглядели мы странно в своих влажноватых мятых рубахах, но хоть жарко так не было. Пятна не отстирались так хорошо, как хотелось бы, так что мы были похожи на оборванок с растрепанными волосами и голодными глазами. На ярмарке чего только не было, от оружия до выпечки и сладостей. Украшения, одежда, посуда – глиняная, чугунная и деревянная, мед и медовуха, бражка и вино. Блуждали мы, пока не встретились на ярмарке со своей матушкой нос к носу. То, что ты назвала позором в саду, это было так, маленькая досада в сравнении с тем, что нас ждало в толпе людей – публичное унижение. Матушка не выбирала выражений, она вела себя очень реалистично, я даже всерьез застыдилась. Толпа расступилась, и мы с тобой оказались в центре внимания, в окружении более десятка осуждающих, насмешливых взоров.

– Непутевые девки эти, бесстыжие! Мать их ждет, дел невпроворот, а они гулять ушли. В чем вы вымазались, как свиньи? Вы посмотрите на себя!! Бестолковые дубины! Быстро домой, отец вернется скоро, а дома шаром покати!

А потом она схватила с земли удачно подвернувшуюся ей на пути ветку и понеслась нас хлестать, тут-то мы как рванули от нее, сломя голову не разбирая дороги, в дом. Толпа смеялась, а нам хотелось провалиться сквозь землю. Люди мешались нам на пути, словно так и хотели продолжения представления. Я бежала следом за тобой и возмущалась себе под нос, когда неожиданно резко ты затормозила перед лошадью, чуть не врезавшись в нее. Ты виновато подняла глаза на всадника. Это был Даниил. Ваши взгляды переплелись на мгновение, но Даниилу было так неловко за увиденное, что он отвел от тебя свои глаза, словно и не знает тебя вовсе. Ты же залилась краской от стыда, все, это конец… Но мне же было наплевать на Даниила и его отношение ко мне, мне совсем не хотелось из-за твоего стыда перед ним получать веткой по хребту.

– Настя, побежали отсюда, не стой, умоляю!!!

Но ты, словно не слышала меня, и я побежала вперед. А матушка тем временем неслась со всей прыти на тебя, замахнувшись колючей веткой. Дама она была в теле, хоть и молодая, так что она не шутила с замахом. Могла и рубаху подрать и расцарапать лицо и тело. А ты стояла, словно заторможенная подле коня, зажмурившись от страха, и гул стоял в твоих ушах от криков и смеха. За секунду до удара, Даниил не сдержался, он быстро протянул тебе свою руку и крикнул:

– Запрыгивай!

Ты сразу же воспрянула духом и, тут же, вложив свою руку в его широкую ладонь, с благодарностью взглянула на него. Он ловко, словно перышко, подхватил тебя, и через мгновение ты уже сидела рядом с ним, инстинктивно прижавшись к его груди, защищаясь от побоев матери, оказавшейся уже прямо у лошади.

– А ну спускайся сейчас же, неблагодарная, я тебя проучу!

А ты уткнулась лицом в рубаху Даниила, и тебе уже было вообще всё равно. Тебя трясло уже не от страха, как он подумал, а от волнения, потому что так близко к нему ты еще никогда не была.

– Не смейте трогать её, – заступился за тебя Даниил.

– А ты кто такой для неё, что смеешь вот так её защищать? Она ни жена, ни невеста, ни сестра тебе.

– Я, прежде всего, смотрю здесь за порядком и не позволю, чтобы здесь устраивали такой балаган. Решите вашу проблему с дочерьми в доме.

И он одной рукой потянул лошадь за узды, а второй, придерживая тебя за плечи, спокойно направил лошадь прочь из толпы к нашему дому, не слушая причитаний матери.

– Спасибо, – прошептала ты, не смея оторвать голову от его плеча.

– Тебе стоит более уважительно обращаться с матушкой и не гневить ее напрасно.

– Это случилось как-то само собой.

– Почему вы убежали от меня?

– Я не знаю…

– Зачем вы вообще пошли в тот сад?

– Хотелось есть.

– Вы до сих пор голодные? Уже ведь обед.

– Да, как-то не пришлось, – неловко отвечала ты.

Даниил молча развернул лошадь к ярмарке и направился обратно.

– О нет, не надо туда, пожалуйста.

– Да все уже разбрелись, не бойся. И матушка твоя уже поди дома.

– И мне, наверное, пора.

– Погоди.

Он подъехал к прилавку с хлебом. Ты поняла, что он намеревался для тебя купить хлеб, и стала просить его этого не делать.

– Прошу, не надо, этого не стоит делать, пожалуйста.

– Пока ты не поешь, я тебя не отпущу, – решительно сказал он и, достав монету из кожаного мешка, привязанного к поясу, протянул его торговцу. – Что у вас самое лучшее?

– А вот, уважаемый человек, берите, не пожалеете! – и торговец протянул ему ковригу – свежий ржаной хлеб круглой формы.

– Теперь за кувшином молока, – сказал Даниил, вложив тебе в руки достаточно увесистый хлеб.

– Этого будет слишком много…

– Для твоей семьи в самый раз.

Ты хотела возразить, сказать, что и этого достаточно, но твои неловкие отговорки он решительно пресекал. С кувшином молока и огромной ковригой он доставил тебя домой.