Я и ты

Как же так? Ведь русский в «Деревне для атлетов» был третьим, после корейского и английского, «по охвату населения». На нем говорил (и уж точно понимал) практически каждый пятый участник Универсиады. В вечерней разноликой толпе, у сувенирного магазина, в Интернет-кафе или прачечной – всюду родная речь ласкала слух. Что удивляться: одна делегация раньше выступала, теперь – пятнадцать. Все бывшие союзные республики послали в Дэгу своих спортсменов, только вот братания почти не наблюдалось; таких случаев, когда, радуясь встрече, москвичку Галину Горохову крепко стиснул в своих объятиях киевлянин Григорий Крисс (оба знаменитые фехтовальщики, олимпийские чемпионы), были единицы. Да и то среди ветеранов, тренеров, судей, функционеров, ностальгирующих по прошлому. У молодежи языком межнационального общения русский, к сожалению, не стал.

Я видел, как кучкуются, обсуждая какие-то проблемы, кто угодно – немцы, американцы, египтяне, чехи, японцы, студенты с Фиджи… Все смешалось «в доме Облонских». Хохмы, подковырки, смех, счастливые улыбающиеся лица. А как же иначе – Универсиада, большой праздник. Но, чтобы так же тусовались россияне с украинцами, казахами, грузинами, таджики с армянами, белорусы с литовцами, не замечал. Хотелось крикнуть: да вы что, ребята, попали под пропагандистский пресс, который придавливает нормальные человеческие отношения? Неужели нет никаких общих интересов, неужели не хочется узнать, как живется-учится вашим сверстникам? Что удерживает эту русско-эстонскую девушку от контактов? Становилось грустно от того, что со временем мы, еще недавно пребывавшие в одной связке, все больше отдаляемся друг от друга. И закрывать глаза на это не надо. Нужно что-то предпринимать.

И еще раз о великом и могучем.

– Мальчики, не желаете повеселиться? – услышали мы за спиной приятный женский голос. От того, что это было произнесено на качественном русском, без всякого акцента, впечатления возросли во сто крат. Повеяло наконец-то чем-то близким, родным.

Обернулись. Две златокудрые дамы неопределенного возраста, с голубыми глазами, никак не сочетаемыми с местными лицами, приглашали в свое укромное и уютное, по их словам, гнездышко. Цена называлась вполне сопоставимая с нашими суточными.

Бусан – крупнейший порт Кореи и второй по грузообороту в мире. В самом центре – сдавленная со всех сторон широкими авеню улочка, где двум тучным разойтись крайне сложно. Ее все здесь знают, как «Русскую». Тут бойко торгуют всем, чем попало, наши соотечественницы из Приморья и Сахалина.

«Мальчики» – гости Универсиады, ученые мужи от студенческого физвоспитания из Москвы, Питера, Екатеринбурга. Воспользовавшись небольшой паузой в соревнованиях, они выбрались в Бусан покупаться в море. Интимное общение не входило в их планы, что дам очень даже огорчило. Придется ждать захода в порт очередного рыболовецкого судна из России…

Даже не знаешь, кого благодарить – судьбу, всевышнего или прозорливых организаторов, вписавших Универсиаду именно в эти временные рамки – в последнюю декаду августа. Будь она двумя неделями позже, сильнейший тайфун, обрушившийся на Корею, мог снести ее, как сносил дома и все, что попадалось на его пути. Мы наблюдали за разбушевавшейся стихией по ТВ в Москве. Где это спокойное море на пляже у отеля «Мариотт» в Бусане, в мягких волнах которого мы с удовольствием еще недавно бултыхались? Вот он, ажурный мост, по которому столько раз ездили. Внизу, с песчаных островков, обнаженных мелководьем, ловилась на удочку рыбешка, а рядом, на изумрудных полях, кипели женские футбольные страсти. Теперь, казалось, вздыбившаяся река утянет его вместе с мутной мощной струей.

Но как бы там ни было – Саранхэ, Корея! Я люблю тебя, Корея!

Дэгу – Москва, 2003 год

Ах, вы, кони, мои скакуны

А ведь не только в области балета мы были впереди планеты всей!

Помню переполненные трамваи двадцать третьего маршрута. Висели на подножках, цеплялись за поручни, самые рисковые устраивались на буфере, а то и забирались на крышу. До стадиона «Динамо» с его знаменитым послевоенным дерби ЦДКА – «Динамо» ехать и ехать. Но что это? Народ словно ветром сдувает, вагоны в мгновенье пустеют, едва, за несколько остановок до него, придавленный к стене кондуктор хрипло объявляет: «Ипподром». Середина прошлого века. Неверно, что Москва тогда целиком была охвачена футбольной лихорадкой.