Я иду искать

— Макс, ты действительно защищался.

— Не имеет значения.

— А что имеет?

Максим оторвал взгляд от дороги и посмотрел на Сергея.

— Я серьёзно, Макс. Я хочу, чтобы ты это сказал.

— Нужно заканчивать то, что начали.

— Любой ценой?

Максим молчал, прекрасно понимая Сергея, понимая, что на его месте задавал бы те же вопросы.

— Макс, цель — оправдывает средства?

— Нет. Проще всего обесценить любой поступок — это найти для него оправдания.

— Значит, правды нет?

— Если бы она была, я бы продолжал тебя ненавидеть. Или, хотя бы, попытался тебя простить. — Максим резко рассмеялся. — А я называю тебя другом. Продолжать?

— Продолжай.

— Правды нет, есть ориентиры в хаосе. Просто вешки на болоте, чтобы не утонуть. Вешки ставят туда, где можно пройти, и к морали они не имеют отношения.

— Ты ненавидишь себя сейчас?

— Да.

— Ты жалеешь о чём-нибудь?

— Нет.

— Хорошо, Макс. Из меня бы получился психолог?

Максим заставил себя раздвинуть губы в улыбке, чувствуя, как вслед за вынужденным движением приходит тень настоящей эмоции.

— Ты делаешь успехи.

Вадим чувствовал себя совершенно разбитым. Казалось, несколько часов сна только усугубили усталость, вместо необходимого отдыха одарив его тревожным и бессвязным сновидением, больше похожим на галлюцинацию. Утренний холод даже радовал, позволяя хоть немного взбодриться — ровно настолько, чтобы совсем не отстать от идущих впереди Максима и Сергея. Впрочем, Вадим и не хотел их догонять. Почему-то они оба стали вызывать у него всё большее и большее раздражение. Сергей — своей мягкой, сочувственной доброжелательностью, в которой сквозило что-то фальшивое, словно, обращаясь к Вадиму, он старательно читал текст хорошо заученной роли, за которым чувствовалась глухая, отрешённая пустота. А Максим… Максим его просто бесил. Создавалось впечатление, что вся эта ситуация — опасная, ненормальная, полностью безумная, — для него была в порядке вещей. И единственным, нарушавшим для него этот порядок, было то, что Сергей своим спокойным, ровным и фальшивым голосом произнёс себе смертный приговор. Хотя, какой ещё «смертный», он же и так… Вадим поёжился, запахнув поплотнее куртку, и прибавил шагу.

Они спустились с шоссе на разбитую грунтовую дорогу, в застывшей грязи которой отпечатались следы огромных шин. Из-за замусоренных, то ли мёртвых, то ли ещё не успевших зазеленеть кустов виднелся ржавый, местами завалившийся забор, за которым начиналась кажущаяся бескрайней свалка.

Сергей шёл вдоль забора, огибая горы мусора, обломки бетонных плит, засохшие цементные кучи, скользя по всему этому быстрым, уверенным взглядом и вызывая у Вадима стойкую ассоциацию с гончей, идущей по следу. Наконец они с Максимом остановились, молча разглядывая нечто, скрытое вымахавшими чуть не в человеческий рост, высохшими за зиму сорняками. Подойдя, Вадим увидел, что привлекло их внимание.

Возле забора криво врос в землю остов машины. Вся передняя часть была не просто смята, а вдавлена в салон, так, что покорёженная приборная доска уткнулась в передние сиденья. Вадиму стало неуютно при мысли о том, что стало с водителем этой машины, картина возникла перед глазами с навязчивостью непрошенного гостя: кровь на велюровой обивке, руль, вошедший в раздавленную грудную клетку, осыпавшееся мелкими осколками в кровавую жижу ветровое стекло… Он покосился на застывшего перед машиной Сергея, внезапно подумав о том, что уже почти привык воспринимать его как человека… но ведь он не был им! И сейчас это различие, даже не проявлявшееся явственно, тем не менее воспринималось особенно остро, хоть именно в этот момент сходу и нельзя было уловить, в чём оно заключается.

— Посмотрим, смогу ли я управлять настоящей Колесницей смерти. — Сергей сказал это спокойным, будничным тоном, но, всё же, было в нём что-то трудно уловимое, но заставившее шевельнуться в душе холодный, медленно выпускающий острые ледяные корни росток тревожной обречённости.

Сергей провёл рукой по кромке измятой, проржавевшей крыши, опустился на край сиденья и продвинулся чуть дальше в салон, протискиваясь между спинкой и приборной доской. Ещё несколько секунд назад Вадим ясно видел, что между ними не было никакого зазора, покорёженный металл почти касался покрытой грязью, прогнившей обивки, но сейчас он так же ясно видел, что Сергею удалось сесть на водительское место. Создалось странное ощущение, будто машина была живым, обладающим разумом и волей существом, и она сама впустила его.

Вадим увидел, как дрогнули тонкие ноздри Сергея и невольно поёжился — неужели он почувствовал, что здесь когда-то была кровь? Сергей повернулся к ним и Вадим обратил внимание на то, что он сидел уже совершенно свободно, изнутри казалось, что приборная доска находилась на своём месте, хотя снаружи разбитый остов машины ничуть не изменился.

— Садитесь… — вздохнул Сергей и добавил. — Не бойтесь, здесь погибли только двое.

— И… что?

Сергей не ответил и Вадим с вопросительным видом повернулся к Максиму.