Я иду искать

Нынче вечером скамейки вытащили из укромных мест и расставили по периметру скудно освещенной тусклыми садовыми фонарями лужайки, в центре которой пока громоздились разноцветные футляры с инструментами и одиноко сидел мужчина средних лет с длинной, как у сэра Манги косой и большой причудливо изогнутой дудкой. Остальные музыканты и зрители толпились в стороне – разговаривали, жестикулировали, смеялись, бежали обниматься в вошедшими, все они явно были на взводе, воздух звенел от веселого напряжения, и я сразу почувствовал себя в своей тарелке – ну, то есть как на совещании в Доме у Моста, когда стряслось что-то совершенно необъяснимое, и мы, конечно, заранее почти уверены, что справимся, но пока понятия не имеем как.

Поэтому я не слишком удивился, когда у меня на шее повисло человеческое существо неопределенного пола, возраста и рода занятий – в темноте вот так сразу не разберешь. Не то чтобы подобное поведение было в порядке вещей, но я уже не раз замечал, что от большого волнения некоторые люди начинают обниматься с кем попало. Например, со мной.

Самое главное, неведомое существо оказалось достаточно легким, чтобы я мог устоять на ногах. Это оно молодец. Когда даешь себе труд надеть совершенно новое лоохи специально для того, чтобы тебя не сочли официальным делегатом от гильдии портовых нищих и не начали сердобольно совать мелочь, совсем не хочется сразу же извалять его в мокрой траве. Пару часов спустя – еще куда ни шло.

Спрыгнув наконец с моей шеи, дружелюбное существо оказалось юной девицей с копной кудрявых волос и черными как черешни глазищами на пол-лица. Хотелось бы сказать, что я сразу узнал Таниту, но нет, конечно, я ее не узнал. Просто подумал: логично, если это и есть она.

И угадал.

– Ну все! – воскликнула Танита. – Раз вы пришли, теперь точно будет отлично! Вы приносите удачу.

– Мне сегодня почему-то весь день об этом говорят, – усмехнулся я. И спросил, перейдя на Безмолвную речь: «А это ничего, что я не изменил внешность? Решил, слухи, что я хожу на твои концерты, могут принести пользу. Но вдруг наоборот, всю публику распугаю? Могу сейчас уйти и вернуться с каким-нибудь другим лицом, ты только скажи».

– Да ну, не надо с другим, – вслух сказала Танита. – Кто испугается, сам дурак. А вы, выходит, даже внешность изменять умеете? Везет же! Я несколько раз пробовала, ничего не получилось. Ужасно трудно!

– Везение тут совершенно не при чем. Просто получаться обычно начинает только после нескольких тысяч попыток, – объяснил я, чувствуя себя при этом безнадежно взрослым занудой, вроде сэра Шурфа в его особо вдохновенные минуты. Дожил, называется. Надо бы ему сказать, что скоро он будет свободен от тяжкой повинности поучать все что шевелится и пытается колдовать. Смена подросла.

Танита с досадой поморщилась.

– Тысяч?! Очень жаль! Так я ничему не научусь. У меня времени совсем нет. Все забирают репетиции.

– Да ладно тебе, – улыбнулся я, чудесным образом превратившись из зануды в нормального живого человека. – Если сейчас репетиции – самое главное, пусть будут они. Жизнь длинная. Успеешь еще разным фокусам научиться.

– На самом деле, я тоже так думаю, – легко согласилась она. – Но иногда становится обидно, что нельзя успеть все сразу! Я сейчас побегу, ладно? Через полчаса начинаем, пора всех собирать.

Миг спустя Танита уже была в центре поляны, рядом с одиноко сидящим дудочником и призывно жестикулировала, а у меня за спиной раздался вкрадчивый голос: «Что будете пить?»

– Камру, – обреченно сказал я.

Привычка оставаться трезвым во всех мало-мальски неопределенных ситуациях в сочетании с патологической ленью, не позволяющей без крайней нужды применять препятствующее опьянению заклинание, и рассеянностью, благодаря которой отрезвляющие пилюли обречены на вечное заточение в моей спальне – единственном в Мире месте, где они совершенно точно никогда никому не понадобятся – лишает меня множества удовольствий, это я и сам осознаю. Но ничего не поделаешь, каждому из нас приходится расплачиваться за бесконечное счастье быть не абстрактным идеальным существом без единой слабости, а всего лишь собой.

Мне еще повезло, я у себя вполне ничего. Можно как-то пережить.

Как бы плоха ни была здешняя камра, но в сочетании с весенним ветром, разносившим по саду звонкие голоса заполнившей его молодежи, из нее получился вполне сносный напиток, с которым приятно сидеть на лавке, смотреть, как постепенно собираются на сцене музыканты и наслаждаться полным отсутствием чужого внимания к моей персоне. То ли я так давно не появлялся в городе в своем обычном виде, что меня наконец-то перестали узнавать, то ли на концерт собралась такая специальная прекрасная публика, которой нет дела до Тайных сыщиков, а также королевских придворных, мятежных магистров, членов Городского Совета, иностранных послов, чудовищных демонов, исторгнутых непознаваемой тьмой, и прочих скучных малоприятных личностей, главное – разглядеть среди новоприбывших своих друзей и докричаться до них, размахивая, руками: «Эй, мы здесь! Идите сюда!»