Я иду искать. История третья и четвертая

В принципе, погиб только город. Большинство населения княжества в нём не жило, и данваны это, конечно, отлично знали. Судя по всему, они и не стремились уничтожить всех людей. Это была просто демонстрация. Наглядная, как раздавленная в кулаке груша.

 Вадим только что вернулся из объезда владений. Ясно было, что княжества больше нет. Он уже послал людей к Синкэ, прося «забрать всё, что осталось и всех, кто захочет.» И теперь сидел на патронных ящиках, хмуро глядя на то, как работают офицеры его штаба, и Эрна варит кашу в котелке на спиртовке. В тайную долину кэйвинг не пустил почти никого, людям было объявлено, что Вадомайр Славянин, чувствуя вину перед народом на гнев злых демонов, уходит сражаться с ними, а все, кто его любит, пусть примут руку отважного Синкэ. Впрочем, ходил потихоньку и другой призыв — кто ради мести демонам готов отказаться от своего прошлого — пусть идёт в горы, и люди Вадомайра найдут его сами...

— Дашь? — Олег лязгнул затвором. Вадим нехотя посмотрел на него, спросил:

— Зачем? Мне теперь каждый нужен...

— Ну, я же не баловаться прошу... — пожал Олег плечами. В глазах Вадима что-то дрогнуло и оборвалось — натянутое и больное.

— Ты... — начал он. Олег поморщился:

— Ну вот не надо. Я. Ты. Целая куча народу, о котором ты не знаешь, целая куча народу, о котором не знаю я... Бла-бла-бла. Дом, милый дом... — он опять сморщился, как от боли. — Снайперку взять бы ещё... — он с сомнением посмотрел на английские изделия. — Не привык к таким. Но только на север мне всё равно надо. Родители меня давно похоронили. А Бранка — недавно. Может, я ещё успею... я ещё успею... — его лицо исказилось уже настоящей судорогой.

Вадим встал, подошёл к другу. Вздохнул, покачал головой.

— Мы бессердечные твари, — сказал он тихо.

— Мы просто выросли, если ты не заметил, — со смешком ответил Олег. — Пошли пройдёмся до стрельбища, а то твои новички сожгут весь запас патрон. Ротбирта вообще надо держать за руки, и где ты такого нашёл?

— Это они нас нашли, — Вадим резко затянул расслабленный ремень, на котором тяжело висела кобура «брентена». — Нашли, отмыли от дерьма, сделали людьми... Ладно. Пошли и правда посмотрим, что там и как.

— Всё-таки прихвачу с собой, — Олег легко подбросил на плечо «супер магнум».

Интерлюдия: «Вила сида»

Летели клочья облаков,
Собаки выли на луну,
И на лихую сторону
Тянула кровь.

Ложилась на сердце петлей,

Тонула в океане снов,
Звала безумных за собой
Покинуть кров.

Ждала русалкой у воды,

Вплетала в косы волчий вой,
И на воде ее следы
Мог зреть любой.

Играя реками огня,

Гнала непрошеных гостей,
Но позвала с собой меня,
И я был с ней.

С ней пел, впадая в забытье,

И всласть наслушавшись ее,
Под утро приходил домой
Совсем седой.

Кольца не ковать — цепь не сложится,

Ни одна вина не забудется,
Босиком-то стерпится-слюбится,
Зарубцуется новой кожею.

Все бы рассказал, да не положено

Чистый смех мешать со страданьицем,
Встретит — засмеет юной Тальницей,
На старуху Мару похожею.

Обними меня белокожая,

Прелесть ты моя, дрянь постылая,
Голь кабацкая, косорылая,
Совесть ты моя, засапожная.

Ветром полечу по-над кручею,

Засвищу стрелою каленою,
Бровью поведу опаленною,
Подмигну обидою жгучею.

Разудалый пляс в белом саване,

Хлещут рукава — крылья мельницы,
Над верхушками дымом стелится,
Мечется, тоскует душа во мне.

Ой, да нечего терять, коли горя нет,

Вскачь по облакам, только свист в ушах,
Небо пополам рвется, сбился шаг,
Полюбуйся-ка, как он падает...[18]

* * *

В лесах у северо-восточного окончания озера Сентер, где берёт начало из ледянх ручьёв река Райас и где ещё не простёр свою властную руку ни один из кэйвингов, начиналась осень. Ранняя, тёплая и светлая — но осень.