Я иду искать. История вторая

Среда связок в горле комом теснится крик.
Но настала пора, и тут уж кричи не кричи.
Лишь потом кто-то долго не сможет забыть,
Как, шатаясь, бойцы о траву вытирали мечи.
И как хлопало крыльями черное племя ворон,
Как смеялось небо — а потом прикусило язык.

И дрожала рука у того, кто остался жив,

И внезапно в вечность вдруг превратился миг
И горел погребальным костром закат,
И волками смотрели звёзды из облаков,
Как, раскинув руки, лежали ушедшие в ночь,
И как спали вповалку живые, не видя снов.

А жизнь — только слово. Есть лишь любовь и есть смерть.

Эй, а кто будет петь, если все будут спать?
Смерть стоит того, чтобы жить,
А любовь стоит того, чтобы ждать.[16]

— У нас убит один, у Бодрого...

— У Святослава.

— Да, у Святослава — трое. То будет живых семнадцать и шестнадцать... У Стахора осталось одинадесять, у Хассе...

— Хассе убит вечор, в его место Джефри Рендалл...

— Так... у Джефри — четырнадесять, у Люгоды — двенадесять... Счетных семь­десят человек, — Гоймир потер переносицу. — Хвала Дажьбогу, думал я — станет мене живых-то...

Йерикка, до сих пор не считавший, хмыкнул:

— Й-ой, зато из девятисот почти лесовиков цело дай бог две с половиной сотни, да и те все... — он махнул рукой.

Они сидели в комнатке, образованной рухнувшим на две уцелевшие сте­ны полом чердака. Пахло дерьмом, мокрой землей, гарью и кровью. Вот уже как семь часов противник не давал о себе знать, только постреливал. Уцелевшие хобайны стянулись к центру веси и окопались в развалинах. Горные стрелки сидели на окраине. Основные силы обороняющихся сосредоточилась у «больни­цы».

— Патронов хватает, — сообщил Резан, — а вот гранат — что ручных, что тромблонов, что выстрелов к гранатометам — тех не стало считай. — Прорываться станем, — вздохнул Гоймир, — князей, воевод, да бойров пре­жде на вече сведем... Вольг-то где?

Едва он это спросил, как Олег спрыгнул сверху, устоял на ногах и засмеялся. Богдан и Володька уселись на краю стены, свесив ноги.

— Гони своих оружничих, — мотнул головой Гоймир. Олег щелкнул пальцами — младшие мальчишки переглянулись, хихикнули и исчезли. Олег посмотрел им вслед и начал деловито:

— В общем, так. В сторону гор можно рвать, особенно если мы врежем в одну сторону, а женщины с детьми пойдут туда. Гостимир рацию слушал — подошли Горд и Вийдан, и еще кто-то. Они встретят и прикроют. Горда я видел сам. Он все так же воняет рыбой.

— Не шутковать можешь? — покривился Гоймир.

— Могу, — согласился Олег. — Вопрос в том, кто будет тем идиотом, который останется прикрывать? Лично я не намерен никому уступать этой чести.

— Позитивная оценка своих умственных способностей, — согласился Йерикка.

— Так что, — Гоймир кивнул, — мы и станем. Семьдесят бойцов с ручками хватит. А как уйдут люди, так и мы пойдем. Кто куда. Собираем наших-то. Го­ворить станем...

... — Я не уйду!

— Куда ты денешься.

— Я сказал — не уйду!

— Скажу — и уйдешь.

Володька стоял перед Олегом, сжав кулаки и сверкая глазами. Землянин совершенно хладнокровно чистил автомат. Богдан, полулежавший неподалеку, в разговор вообще не вступал.

— Что ты меня гонишь? — голос Володьки стал жалобным. — Раньше был хорош...

— Ты и сейчас неплох. Но ты мальчишка. Тебе еще жить и жить. Я тебе сколь­ко накуковал? Четыре — как минимум. А я куковать умею.

— А Богдан? Вольг, ты не шути, пожалуйста! Понимаешь, я воевать хочу, — го­лос из просто жалобного сделался умоляющим, — я им, гадам, мстить хочу за... — он махнул ладонью под глазами: — Олег, пожалуйста!

— Володька, я тебе сейчас влуплю...

— ...и оставишь?! — с надеждой хлопнул намокшими глазами мальчишка.

— ...и отдам под конвой. Все. Разговор закончен. Иди.

— Вольг, ну же ...Богдан.

— Богдан — родич, воин племени.

— А ты?! — завопил Володька.

— Я — местьник. — сурово ответил Олег. И добавил жестко: — И я твой ко­мандир. Ты сам это сказал. И я приказываю тебе уходить.

— С бабами и сопляками, — горько сказал Володька, поправляя на плече ППС.

— Уходят и бойцы, — непреклонно возразил Олег.

— Я все равно буду драться, — тихо, но решительно сказал Володька. — Я в горах останусь, один останусь, если не разрешат!