Я иду искать. История вторая

— Не все. Вы знаете, что такое Верья? Вы, палач, убивший десятки тысяч людей знаете что-нибудь о них? Верья — это все. ВСЕ. Боги. Предки. Потомки. Земля, на которой живет мой народ. И я сам. И великое право строить жизнь так, чтобы не было стыдно перед собой, а значит — перед всем, что есть Я. Перед богами, предками, потомками и землей. И еще это значит, что я — БЕССМЕРТЕН. Постарайтесь это понять, хоть это и нелегко. А то, что проповедуете вы, я тоже знаю. Это право не СТРОИТЬ, а ПРИСТРОИТЬСЯ в жизни так, чтоб было сы­тно. И больше ни о чем не думать. Ни о каких табу и обычаях — на кой они, живем-то один раз и для себя! А самое поганое — что вы заставляете других жить так, а сами живете иначе. Совсем иначе. Дурачите других. Вы — честные, умные, храбрые, красивые — превращаете людей в подонков, глупцов, трусов и уродов. Страшнее этого и выдумать нельзя. Потому вы и подцепили на Земле христианство, потому оно у вас и шагает в ногу с наркотиками. Вам нужны люди, которые верят, что они не дети бога, а его стадо. Стадо, которое можно стричь и гнать, куда захочется. А держать лучше всего на коленях, чтоб ввысь не тянулись... Заражать радиацией, ставить опыты над детьми, культивировать тупость, как норму жизни...

— А ты веришь в богов? — спросил йорд Виардта. — В ТЕХ богов?

— Да, — ответил Олег. — Верю. И в совесть, которая голоса мертвых. И в то, что боги и совесть — это я. Поймите это, если можете — Я. И вам надо спе­шить, анОрмонд йорд Виардта. Вы можете опоздать навсегда.

— Где Радужная Дорога? — спросил Палач.

* * *

Олег понял, что переборщил, открылся перед противников, который вла­деет мечом гораздо лучше.

— Я не знаю, — ответил он. — Если б я это знал — я бы вернулся по ней домой.

— Логично, — сказал йорд Виардта. — Именно поэтому я тебе не верю. Мы сами... не очень любим логику — именно поэтому и летаем к звездам. У вас, славян, с нею тоже взаимная неприязнь. Думаю, — данван подошел впло­тную и наклонился, — ты ЗНАЕШЬ, где Дорога. Может быть, ты сам ее и на­шел.

Светлые глаза данвана затягивали, как омуты, как странное болото. И лишь в последний момент Олег сумел — уже почти инстинктивно! — вытолк­нуть из своего разума цепкие пальцы. Йорд Виардта вскрикнул и отшатнулся — похоже, Олег сумел его «ударить».

— Вот оно что, — процедил Палач. — Во-от ты КТО. Это... этого не может быть... но это есть... Где Радужная Дорога, слим ценав?!

— Красть — плохо, — заставил себя улыбнуться Олег. — Святые — святы. По­донкам — бой.

— Жаль, — отрубил йорд Виардта. — Ты все равно будешь делать то, что я скажу и говорить то, что мне нужно. Только через боль и страх.

— Жаль, — повторил за ним Олег, — что я не увижу вашу планету. Было бы интерес­но. Не все же у вас такие... фашисты. Да и в космос вы, наверное, вышли про­сто потому, что мечтали о звездах...

Данван отошел к столу и что-то приказал негромко, нагнувшись к при­борам. Олег заставил себя успокоиться, потому что понял — начинается. Ну что ж, он сам этого добивался. И знал, что это начнется...

...Мамочка, родная, как страшно!!!

Сбоку появился офицер — моложе йорд Виардты, в таком же мундире, с самым обычным дипломатом. В его глазах Олег с холодком прочел любопытство — как у ученого, в чьи руки попала редкая бабочка. Бабочкой был он. Олег Марычев, пятнадцати лет.

Данваны заговорили. Олег сидел, пробовал ремни и клял себя за то, что не попросил кого-нибудь из ребят позаниматься с ним как следует этим яз­ыком. Потом молодой офицер раскрыл на столе «дипломат» и повернулся к Олегу.

В правой руке у него был пятикубовый шприц. Смешно — земной, русский «Луер», дешевка. Смешно, смешно... вот и думать про смешно. Значит они не будут бить или жечь огнем. Какой-нибудь пентотал натрия или еще что. На подростков действует в ста случаях из ста, у них не устоялись жизненные мотивация и позиция, так Олег читал в одной книжке. Кажется — «Своя разве­дка»...

Страшно. Мне страшно.

Как же заставить себя умереть? Это было все, чего он хотел в тот миг, потому что изнанкой этого неумения оказалось невольное предательство своих. Племени. Бранки. Друзей. Деда. СВОИХ. Мысли о смерти были не такими страшными, как мысли о предательстве, которое он совершит.

Сто из ста. Сто. Не 99. Не 99,99. Сто.

Сто.

Хоть ты Зоя Космодемьянская, хоть Шура Кобер. Наркотик — это не гестаповцы с плетками, ему плевать на героев и трусов.

Сто. Из. Ста.

— Ардлоо — предупреждающим тоном сказал йорд Виардта, подбородком указывая не Олега. Второй данван кивнул и с силой положил ладонь на лоб Олега, прижав его голову к спинке кресла. Это он сделал напрасно. Олег не собирался сопротивляться, тратить силы на бесполезное. С отчаянной решимостью мальчишка готовился бороться с наркотиком. У взрослых, говорят, как-то получается. Что же там было написано?.. Нужно сосредоточить внима­ние на чем-то реальном — звуке или предмете... а если — когда? — захоче­тся болтать, надо говорить любую чушь, не умолкать. Хоть стихи читать, хоть петь частушки или вспоминать школьные годы чудесные...