Я иду искать. История вторая

— Не говори так, — Олег коснулся ладонью губ девушки. — Я вернусь с по­бедой.

— Й-ой! — вдруг оживилась притихшая было Бранка. — Без памяти стою! То те­бе! — и она развернула на пальцах сине-алую головную повязку с вышитой золотом мордой рыси: — Волосы твои коротки, да все одно бери.

— Конечно, — Олег сложил повязку и опустил ее в карман ковбойки — левый.

— Я ее здесь носить буду... ну а успею обрасти, она на свое законное мес­то перекочует!

Бранка протянула руки, взялась пальцами за локти Олега. Тихо прошептала:

— О чем речь ведем... об этом ли надо...

— Я не знаю, о чем, — беспомощно ответил Олег.

— Так помолчим.

— Помолчим.

Они застыли, глядя друг другу в глаза так, словно на всю жизнь хоте­ли запомнить друг друга. И таких пар много было вокруг...

...Шум и голоса, донесшиеся от ворот крепости, заставили обернуться всех разом. Горцы с изумлением уставились на людей, входящих на площадь.

Тут было человек триста, шедших в подобии строя — мужчин и юношей в возрасте от 15-16 до 50-55 лет. Разно, но удобно одетые, они шли с топора­ми, заткнутыми за пояса, рогатинами на плечах, охотничьими ножами, самост­релами, виднелись несколько ружей... Над головой строя колыхался черный флаг с золотым прямым крестом.

Эта полутолпа-полустрой, до отказа забив свободное пространство у башни, замерла. Стоявший рядом со знаменосцем Степаньшин — на плече у не­го было ружье, у пояса — топор и нож — выступил вперед, обвел горцев взг­лядом, всем земно поклонился и начал:

— Вот оно что... Знаем мы все дела. Трое суток еще назад приходили к нам по вескам послы с юга. Собрали мужиков и начали говорить... Порешили мы их, — жестко оборвал сам. себя лесовик: — Стали судить промежь собой — не по-божески получается, — остальные дружно загудели, подтверждая его слова. — Уж сколько лет бок о бок живем, и зла мы от вас не видели. Вот мы тут собрались... Ну и пришли, значит. Потому и в Писании сказано: «Боль­ше сея любви никтоже имать, да кто душу свою положит за други своя!» При­нимайте и нас в свое войско! — и он снова поклонился, а за ним — весь отряд.

Горцы замерли в изумлении. Отважные, гордые — и высокомерные от этой гордой отваги, они всегда смотрели на лесовиков свысока, не считая их способными на сознательную активность. Но вот стояли люди с оружием в руках, которые шли всю ночь и весь день до нее — на смерть «за други своя».. и многим из горцев стало СТЫДНО...

Потом поднялся радостный и дружный крик. Горцы смешались с лесовиками. Гоймир резким, коротким жестом указал Степаньшину место рядом с со­бой. Тот надел шапку, принял знамя и легко взбежал на приступки башни...

* * *

Светлым северным вечером вокруг Рысьего Логова горели костры. Завтра с рассветом надо было выступать, но никто не спал и нигде не было слы­шно причитаний. Воина не провожают слезами. Зато много слышалось песен — самых разных: под гусли, волынки, резкие рожки-кувиклы. И много было танцев.

Олег с Бранкой не расставались. Переходили от костра к костру, нигде не задерживаясь надолго. И только в одном месте остановились — где вок­руг большого пламени кольцом стояли, положив ладони друг другу на плечи, три десятка парней. Они смотрели в огонь молча, но Бранка шепнула:

— Часом будут коло плясать...

Олег кивнул. Он уже видел этот танец, но каждый раз зрелище будило в нем напряженное волнение.

— По рану дружина уходила в бой... — негромко пропел непонятно кто. Ему от­кликнулись хором:

— По рану дружина уходила, в бой...

Круг двинулся — неспешно, нога за ногу. Сцепленные руки разом взмет­нулись, ноги ударили в землю:

— Й-ой, друже — слышишь, слышишь?
Уходила в бой....
Й-ой, друже, слышишь, друже — 
Уходила в бой!

Круг убыстрял движение. Снова, раз за разом, вскидывались руки — сло­вно раскрывался невиданный цветок — и гулкое «умп!» издавала земля под перетянутыми ремнями походными чунями...

— Мечи воздеваете — за славой идем!
Мечи воздевайте — за славой идем!
Й-ой, друже — слышишь, слышишь?
За славой идем!
Й-ой, друже, слышишь, друже — 
За славой идем!

Быстрее, быстрее несся круг, металось пламя, кидаясь в стороны за ле­тящими над землей людьми, словно добрый Огонь хотел коснуться каждого, защитить прикосновением от бед и зол...

— Может, стать успеху, может — сгинем все!
Может, стать успеху, может — сгинем все!
Й-ой, друже — слышишь, слышишь?
Может, сгинем все!
Й-ой, друже, слышишь, друже — 
Может, сгинем все!

— Уйдем, — попросила Бранка, — нет желанья и думать про то...

— А? Погоди...— Олег с трудом оторвался от гипнотизирующего зрелища, расслабил напрягшиеся мышцы. Но всё же пару раз оглянулся на скачущее за по­движным частоколом ног пламя...