Я или он? (СИ)

На работу все же пришлось идти, была назначена важная встреча, а если бы ее отменили, то упустили бы очень выгодный проект. Таннера пришлось брать с собой, что меня крайне раздражало, а его наоборот радовало. Я не рассчитывал на подобное! Он не переставал улыбаться всю дорогу, что-то щебетал тоже не переставая.

После встречи (Таннер тихонько сидел в углу все это время), я заперся в своем кабинете, а Таннер снова устроился на диване, что-то писал, или рисовал на листе, который дал ему Кори.

Я тихо сходил с ума от злости, а Таннер смотрел на листок с такой радостью, будто ему весь мир подарили.

- Ты чего такой довольный? – грубо спросил я у него.

Он поднял на меня глаза и улыбнулся еще больше.

- Я рад, что ты взял меня с собой, – склонив голову на бок, ответил он. – Мне было бы скучно без тебя…

Я недовольно угукнул, не зная, что еще сказать.

- Курт, – обратился ко мне Таннер, смущенно пряча глаза. – Я люблю тебя…

Я дернулся от его слов.

- Не говори так, – рыкнул я.

Таннер удивленно посмотрел на меня.

- Но почему? – спросил он. – Я так чувствую…

- Сейчас ты не должен этого чувствовать!

- Сейчас…? – еще больше непонимающе хлопая глазами, спросил он.

- Забудь, – бросил я, снова возвращаясь к документам.

И зачем я вообще об этом заговорил?!

- Курт, – Таннер нахмурился, сосредоточенно о чем-то думая. – Открой мне свою душу, – попросил он. – Я хочу больше узнать о тебе, хочу, чтобы и ты меня полюбил.

- Не стоит, – фыркнул я, не смотря на него.

Боже, о чем он вообще?! Какая душа?! Он обычная кукла! Что он о себе возомнил?!

- Почему? – и столько обиды в голосе, что я не смог не посмотреть на него.

Его большие оленьи глаза сейчас были темнее чем обычно, и они были готовы расплакаться. Губы подрагивали, а пальцы сильно сжали лист бумаги.

- Ты задохнешься от боли, – неохотно ответил я. – Ты еще совсем невинный, не стоит тебе знать всего, поверь мне.

- Но я хочу, чтобы мы стали ближе! – воскликнул он. – Ты ведь купил меня для чего-то! Кто я для тебя?! В качестве кого ты меня купил?!

- Таннер, хватит, – прошипел я.

- Нет! – закричал он. – Я хочу знать!

- Знать что?! – взвился я.

- Кто я для тебя, – он не сводил с меня упрямого взгляда. – Что ты планируешь со мной делать?! Зачем купил?! Ты обещал, что не отключишь меня, но я тебе не любовник, и не ребенок, мужа у тебя нет… Ты иногда в упор меня не видишь! Зачем я тебе нужен тогда?!

Да что с ним?! Он злиться… Ему больно, это слышится в голосе… Но он не должен чувствовать этого…!

- Я любил человека… – решил открыться я, все же он имеет право знать. – Но…

- Ты не был нужен ему…? – догадался Таннер.

- Да, – кивнул я. – По крайней мере, не в том качестве, в котором хотелось мне. Но я не перестал любить его…

- И я… – его глаза еще больше расширились, стали почти на пол лица, а зрачки бились в такт биению сердца.

- Да, – снова кивнул я. – Я отдал им его ДНК, чтобы они вживили его тебе. Через пол года, ты будешь его клоном.

- И тогда ты полюбишь меня? – тихо спросил он, не смотря на меня.

Я резко перевел на него взгляд. Идиот… Пусть он и кукла, но…

- Наверное, – пожал я плечом.

Таннер поджал губы, а потом кинул на меня нечитаемый взгляд. Но от него у меня все задрожало внутри, почему-то хотелось кинуться к нему, прижать его к себе, обнимать и утишать.

- Ничего… – грустно улыбнулся он мне. – Я подожду… Вечность, если придется…

Что?! О чем он? Зачем ждать вечность, если осталось всего-то пол года??

Больше ничего не говоря, он встал и вышел из кабинета. Когда он вставал с его колен соскользнул лист, что он держал все это время в руках. Он был весь исписан. Я встал и поднял его. Это были стихи…

«Любовь – это крылья мои за спиной,

Любовь – это воздух, дышу я тобой.

Любовь – это радость всегда и везде,

Любовь – это счастье на этой земле.

Тебя я люблю, как еще доказать?

Не хватит и слов, чтоб любовь описать.

Ты просто поверь, я ночами не сплю,

И чтоб быть с тобой, все на свете стерплю».

Он это сам сочинил?! Кому…? Мне?! О Боже…

После того дня Таннер не заикался о своих чувствах ко мне. Вел себя тихо и неприметно, не доставал меня и не раздражал. Правда, я пробовал поговорить с ним о том разговоре в моем кабинете, но он и слушать меня не стал.

Все чаще я заставал его гуляющем на заднем дворе или в своей комнате. Ко мне он приходил только, когда требовалась подпитка. Он стал питаться обычной пищей, чего не делал ранее, стал более замкнутым и не разговорчивым. Нет, меня это устраивало, он не требовал к себе лишнего внимания, мне не приходилось смотреть на него, но ощущение неправильности все больше давило на меня. Я стал чувствовать себя виноватым перед ним, совесть (хотя, я считал, что она у меня отсутствует) стала все чаще давать о себе знать.

Даже его стихи изменились… Не было той наивности и теплоты, что я прочел в его первом стихотворении. Вот, например, одно из них:

«Не снег, не гроза.

Не дождь, не роса.

А просто любовь,

Меня предала…

И вроде не грустно,

И слезы не льются.

А просто обидно,

И бешено пусто…».

Или вот еще:

«Время лечит любые раны,

Но от ран остаются шрамы…».