Я – инквизитор

Молодой парень в бронежилете поверх мехового комбинезона выпрыгнул из застекленной будочки и преградил Ласковину путь.

— Не заблудился, друг?

Через его плечо Андрей увидел, как из БМВ выбрались двое и остановились, наблюдая.

— Нет, — спокойно ответил Ласковин. — Не заблудился. Долг пришел отдать.

— Хорошее дело, — кивнул парень в бронежилете и, отстегнув похожий на переносной телефон металлоиндикатор, бегло провел им вдоль тела Ласковина. Индикатор загудел дважды, и парень ощупал подозрительные места.

Один из приехавших на БМВ подошел поближе. Лицо у него было хмурое, как похмельное утро.

— Где-то я тебя видел, — проворчал он, недружелюбно оглядывая Ласковина.

— А я тебя — нет, — холодно ответил Андрей.

И, обращаясь к «вахтеру»: — Гришавин здесь?

— Гришавин? — Парень в бронежилете ухмыльнулся. — Эк губу раскатал! Желвак! — сказал он хмурому. — Проводи клиента. Или лучше дай ему деньги, — парень указал на хмурого, — он сам передаст!

— Нет уж! — отрезал Ласковин. — Пойдем… Желвак!

— Не веришь мне? — вскипая, подступил к нему нахмуренный. — А по ушам не хочешь?

Андрей стоял спокойно. Молча. Ждал. Нахмуренный давил глазами, но к более решительным действиям перейти не решался. Парень в бронежилете хлопнул его по спине.

— Уймись, — сказал он. И Андрею: — Ты его не бойся. Он смирный! — И заржал.

— Может, хватит время тянуть? — негромко произнес Ласковин.

— Быстро только мухи толкутся! — сказал парень в бронежилете.

— Ладно, пойдем, фраерок, — буркнул Желвак и двинулся внутрь двора. Его напарник по БМВ пристроился позади: ни дать ни взять — конвой.

Этот «офис» выглядел так, как, должно быть, Зимний после вторжения большевиков. Только что на полу не насрано. Но запах был. Устойчивый «аромат», примешавшийся к вони «травы», табака, какой-то кислятины. Дорогая итальянская мебель (стандартный офисный набор) — в пятнах и порезах, на стенах — дешевые плакаты а-ля «Пентхауз».

Андрея отконвоировали и буквально втолкнули в открытую дверь.

— Принимай гостя, Крепленый! — гаркнул Желвак. Ласковин оценил обстановку. В комнате примерно шесть на пять метров было человек пятнадцать. Все — мужчины до тридцати лет. Кроме одного. Этот постарше и одет иначе. Серенький костюмчик среди красных пиджаков и кожаных курток. Обстановка была «праздничная». Три стола завалены едой и уставлены банками и бутылками. Накурено так, что не топор — гильотину повесить можно.

«Плохо, — подумал Ласковин. — Дышать трудно будет. Впрочем, посмотрим!»

— Ты кого привел? — спросил тип в сером пиджаке.

— Сам пришел, Крепленый! — ответил Желвак. — Долг, сказал, принес!

— Долг? — У Крепленого было маленькое пожеванное личико и ровные крупные зубы. Явно искусственные. — Не знаю тебя, парень!

— Я его знаю! — прозвучал справа от Ласковина знакомый голос. «Видал-Сосун»!

— Тот самый, за кого с Конем базар был! — сообщил «Сосун». — Спортсмен, помнишь?

— А… — Крепленый тут же утратил к Андрею интерес. — Зря пришел. С тобой — в расчете. Колян, налей ему на ход ноги, и будь свободен!

Крепленый повернулся к крупному рыжему парню, взял его двумя пальцами за отворот куртки:

— Я тебя учу, Корвет, а ты мне благодарен будь…

— Ну въенздил я ему в пятак, — сказал кто-то справа от Ласковина, — он — с копыт, чувиха — в визг, а кореш его бабки мне сует…

— Вот козел!

— Ну, я за дешевку…

— Я, слышь, баксы только для кабака держу, — сказали за спиной, — с прихода всегда ржавье покупаю, у меня в ломбарде…

— А он мне говорит: слышь, дырку проткну и волосину заправлю, слышь, сам, говорит, мне мудила один оформил, так теперь бабы спину в клочья рвут…

— На, дружбан! — Андрея толкнули под локоть.

Приземистый, поперек себя шире парень протягивал ему стакан. Простой граненый стакан, до половины налитый водкой. В другой руке — огурец. Как еще один палец, только темно-зеленый и не такой волосатый, как остальные.

«Забыли обо мне, — с холодной злостью подумал Ласковин. — Ну я вам напомню!»

Он взял стакан, подержал в руке, понюхал (хорошая водка, однако!)… и метнул в окно.

Раздался прозрачный звук разлетевшегося стекла.

— Ты, чмо, охренел?! — взвизгнул приземистый. Разговоры мгновенно оборвались. Вся кодла сомкнула взгляды на Ласковине.

Только «серый пиджак» продолжал что-то втолковывать рыжему, страшно недовольному мордовороту, тыча того пальцем в накачанную грудную мышцу.

— Долг есть долг, — веско в наступившей тишине произнес Андрей. — Надо возвращать!

— Ты зачем стекло разбил, придурок? — спросил «Видал Сосун», протискиваясь к Ласковину. — На хер сесть хочешь?

— Спокойна! — неожиданно вмешался Крепленый, втыкая в Андрея глазки-буравчики. — Ты о каком долге толкуешь? Своем? Или нашем?

— Быстро врубаешься! — одобрительно отозвался Ласковин. — О том самом! Кто из вас, киздюков, парня сбил? Ты? — Выпад правой рукой в сторону пробившегося-таки на свою голову «Сосуна», выпад и захват указательным и большим пальцами за прыгающий кадык. — Ты, пидор?