Я – инопланетянин

От него веяло несокрушимой убежденностью; он в самом деле полагал, что является машиной, роботом, лишенным свободы воли. Конечно, не устройством из железа и кремния, но сути это не меняло; его отличия от людей были такими же зримыми, как солнце в ясный полдень. Неутомимость и физическая сила, отсутствие потребности во сне, регенерация и многое другое, но главное – уверенность в том, что он не человек и должен служить и подчиняться. Конкретным людям, разумеется.

Теперь я знал, как это сделали. Магия вуду, гипноз и методы психологического кодирования тут были ни при чем, так же как генетическая коррекция, что порождала модификантов. Макбрайт мне солгал; все оказалось проще, много проще. Эффект Маугли… Маугли в стае волков… Не то мифическое дитя, описанное Киплингом, а другие Маугли, настоящие, возросшие среди зверей и убежденные в том, что сами они – звери, волки, медведи или шимпанзе. Сиад был воспитан в таких же убеждениях, что лишь подтверждало давно известный тезис: человек – творение общества. Если ребенку повторять, что он вампир и должен питаться кровью, он вырастет вампиром, а если к тому же еще страдает фотоаллергией[66], то данный факт лишь подчеркнет нечеловеческую сущность в его собственных глазах. Словом, как говорили латиняне, homo naturae minister et interpres – человек служитель и истолкователь природы, в том числе и своей собственной.

Я снова прикоснулся к мускулистому плечу Сиада.

– Ты ведь знаком с концепцией лжи? Намеренного искажения информации? – Он кивнул. – Так вот, друг мой, твои создатели лгали. Ты человек. Вернее, ты можешь стать человеком, вернув свободу выбора и изменив свои ориентиры. Немного, совсем чуть-чуть… Ты утверждаешь, что обязан подчиняться конкретным людям, что сотворен, чтобы служить им и защищать. Так вот, подчиняйся лишь самому себе и защищай по мере сил любого человека. Только и всего.

– Я – человек? – Такая мысль, вероятно, не приходила ему в голову.

– Да.

Его огромная ладонь легла на живот, на гладкую кожу без рубцов и шрамов.

– Человек такое может?

– Несомненно. – Вытащив нож, я полоснул запястье и поднес к его лицу. Капли крови упали Сиаду на грудь, потом кровотечение остановилось, края пореза сошлись и ранка исчезла, словно ее и не было. Я потер кожу, улыбнулся и сказал: – Видишь? Мы оба в чем-то отличны от других людей, но это не повод, чтобы считать нас машинами. У тебя иная плоть, а у меня немного нестандартный разум… И что с того? Мы люди, Сиад, люди! И еще… Твой мозг не выращен из органопланта, как тебе сказали; он самый обычный, человеческий. Думаю, он взят от клона.

– Ты в этом убежден?

Впервые он обратился прямо ко мне.

– Да. Я не ошибаюсь. В подобных делах я эксперт.

Лоб Сиада пошел складками. С минуту он взирал на меня, излучая тревогу и неуверенность, столь необычные для этого гиганта, потом его голова опустилась, морщины исчезли, мышцы расслабились.

– Я подумаю… подумаю над тем, что ты сказал… А сейчас я хотел бы поесть. Я очень голоден.

Он проглотил пригоршню пищевых таблеток, ополовинил флягу, затем поднялся, вышел из пещеры и начал разминаться. Мощное нагое тело уже отливало эбеном, мышцы бугрились, как узловатые корни, движения сделались быстрыми, едва уловимыми для глаза. Закончив с упражнениями, Сиад смыл кровь с комбинезона, вытащил скотч и начал старательно заклеивать огромную прореху.

Проснулись Фэй с Макбрайтом. Джеф высунулся наружу, взглядом отыскал андроида, пробормотал: «Ну, он уже в порядке…» – и отправился к ручью, мыться. Фэй задержалась.

– Как он?

– Много лучше, чем вчера. Утолил жажду, съел десяток капсул. Сейчас размышляет, остаться ли роботом или стать человеком.

Она улыбнулась, погладила меня по щеке.

– А как ты? Выглядишь прекрасно… Но ты ведь всю ночь не спал?

– Бывает, что сон мне не нужен. Не удивляйся, девочка, привыкай.

– Чему тут удивляться? Ты Цзао-ван, хранитель очага… Очаг не должен гаснуть, и Цзао-ван не спит…

Фэй выскользнула из моих объятий и тоже направилась к ручью.

В этот день мы одолели двадцать восемь километров и повстречали только двух клыкастых жаб. Я прикончил их дротиком, поставив кольцо на отметку «пять»; такая доза убивала их довольно быстро. Ближе к вечеру мы наткнулись на заросли молодых хвощей и застряли там часа на три, прорубая тропу; эта работа легла на нас с Макбрайтом, ибо Сиад двигался не так энергично, как в первую половину дня, и выглядел усталым. Видимо, процессы регенерации еще не завершились – кожа его по временам серела, он сбивался с шага, но не позволил прикоснуться к своему мешку. Я не настаивал; после нашей утренней беседы было бы нелепо донимать его приказами. Первый пункт декларации независимости таков: каждый сам определяет меру своих сил.