Я – инопланетянин

Вот только эти сны! Более яркие, живые, чем прежде, и более разнообразные… Я видел Уренир и знал, что это – моя родина, такая же, как Суук, Рахени и Земля; я видел людей с огромными зрачками, я слышал их имена – На-ратаг, Асекатту, Рина, и эти созвучия были мне всего дороже; каким-то неведомым образом я ощущал, что вспоминаю своих родичей, настолько же близких и любимых, как обретенные на Земле. Я снова скользил в океанских водах, спасался от знойного алого солнца, парил над городом древесных исполинов, однако теперь являвшееся мне вдруг обрело названия; язык, вернее, множество языков, то напевных, то гортанных, резких, стучались в мой разум, просачивались в него, пускали корни, расцветали… Бездонная память Асенарри! Еще не мысли, но уже – воспоминания… Мои!

Память – фундамент личности; без передачи запечатленного в ней не завершить метаморфозы. Память – это факты, события, знания, но под этой основой зиждется еще одна – почва, на которой заложен фундамент. Врожденные склонности и таланты, интуитивные влечения, фантазии и страхи, зыбкий мир подсознательного, генетическая предрасположенность, унаследованная от далеких предков… Все это переходило к Дане Измайлову вместе с воспоминаниями Асенарри, капля за каплей, зерно за зерном; психоматрица растворялась во мне, я растворялся в ней, земля под фундаментом крепла, и камни его уже не делились на свои и чужие. Я, Даниил Измайлов, рождался заново и был уже не прежней, а новой, более сильной и мудрой личностью – той, что возводила дом обновленного «я» на почве слившихся подсознаний и на фундаменте общей памяти.

Даниил? Асенарри? Пришелец из галактической бездны или земной человек? Нет, ни тот и ни другой. В каком-то смысле нефелим, потомок ангела и смертной женщины…

Процесс завершился, когда мне исполнилось двадцать, но уже тремя годами раньше я предчувствовал, куда свернет дорога. Не к биологии и медицине, где не было особых тайн, и, разумеется, не к математике и технике – их уровень я мог оценить без всякого труда. В том, что касается технологических реалий, цивилизации, подобные земной и уренирской, проходят близкий путь с одними и теми же вехами: огонь, копье с кремневым наконечником, плуг, колесо и парусный корабль. Затем – паровая машина, двигатель внутреннего сгорания, электрогенератор, радиосвязь, химические производства, компьютеры, атомная энергия и сокрушительное оружие. Здесь надо поставить многоточие и вопросительный знак как символ ожидаемого кризиса; необходимость в энергии, компьютерах и бомбах означает, что мир переполнен людьми, коммуникации налажены, земли поделены, торговля и войны идут своим чередом, природа покорена и дышит на ладан. Все это признаки грядущих перемен, благоприятных или гибельных, ибо цивилизация попала в коридор инферно, который сужают экологические катастрофы, пандемии, демографический взрыв и, разумеется, военное противостояние. Пройдет ли она критическую точку или погибнет, уткнувшись в тупик, вопрос неясный, но совершенно очевидно, что главной ее ценностью являются не стратопланы и буровые установки, а история и достижения культуры. С этого и надо начинать.

Я поступил на исторический, затем стал параллельно заниматься на восточном. По причинам, неведомым для меня, в университете древнюю историю подвергли вивисекции, отрезав восточникам Египет, Шумер и Китай. Что же касается истфака, то там ценилась лишь новейшая история, ибо римляне и греки, карфагеняне и персы, а также инки и индейцы майя не признавали руководящей роли КПСС и знали о подобном чуде ровно столько же, сколько о социал-демократах, фашистах, анархистах и прочих монстрах общественного самосознания. Я же питал склонность к эпохе архаичной, к канувшим в тысячелетия культурам, ибо мир, в котором мне предстояло жить, не родился из пустоты, а был воздвигнут на их камнях и прахе. Прошлое – великий учитель, и, подступаясь к делам сегодняшнего дня, нельзя пренебрегать его уроками. Трюизм, конечно, но из тех, которые не стоит забывать.