Я - истребитель

С утра до вечера бомбардировщики и штурмовики шли на город беспрерывным потоком. Здесь были самолеты всех типов: Ту-2, Пе-2, Ил-2, "Бостоны"... Город заволокло дымом. А самолеты непрекращающейся чередой шли на город, сбрасывали бомбы и с левым разворотом уходили к югу. Летчики утверждали, что на высоте двух тысяч метров чувствовался запах гари.

Истребители 303-й дивизии постоянно находились в воздухе, сменяя друг друга. Часть истребителей блокировала аэродромы, но основные силы были распределены по зонам - район боевых действий охраняли усиленные воздушные патрули. Я, повторяю, впервые столкнулся с необходимостью обеспечить надежное прикрытие авиации дальнего действия, которая столь интенсивно работала днем. Бомбардировщики всех типов беспрерывно тянулись и большими группами, и поодиночке. Прикрыть каждую группу или каждый одиночный самолет не было возможности даже теми немалыми силами, которыми располагала наша истребительная дивизия, имея в своем составе пять полков. Поэтому я представил в штаб воздушной армии план, согласно которому наглухо должны были быть закрыты для противника вся зона действий авиации дальнего действия и коридор, по которому шли к Кенигсбергу тяжелые бомбардировщики. Район Кенигсберга оказался как бы очерчен замкнутой линией, некоей стеной. И такая условная стена - не на земле, а в воздухе - была создана истребителями 303-й дивизии.

Командующий армией генерал-полковник авиации Т. Т. Хрюкин утвердил наш план, а сам этот метод, который позволил нам обезопасить воздушную зону над Кенигсбергом, мы тогда условно назвали "методом окаймления". В сложившейся ситуации этот план себя полностью оправдал. А четкая постановка задач, боевой опыт летчиков и строжайшая дисциплина в воздухе - все это позволило нам в самом прямом смысле создать непреодолимый для противника воздушный барьер. Немцы изредка пытались прорываться к бомбардировщикам парами, четверками, но я держал связь с каждой группой, находящейся в воздухе, и в любой момент мог усилить каждую зону. Преодолеть наши истребительные заслоны немцы не могли.

После нескольких дней бомбардировки и сильнейшей артиллерийской подготовки войска 3-го Белорусского фронта начали штурм города. В течение четырех дней Кенигсберг был взят. Здесь, в столице Восточной Пруссии, враг потерял 134 тысячи солдат и офицеров. Пленный комендант крепости генерал Лаш потом признавался: "Солдаты были изумлены, прижаты к земле, загнаны в блиндажи. Проводная связь нарушена, частично нарушена и радиосвязь. Потери от авиации были большие, но точного количества назвать не могу, ибо от частей и соединений донесений не получал из-за отсутствия связи. Я считаю, что взаимодействие вашей авиации с наземными войсками улучшалось из года в год. Получило широкое распространение корректирование артогня с воздуха. Ваша артиллерия быстро пристреливалась к нашим батареям благодаря тому, что корректировщики находились все время в воздухе. Регулярно с самого утра нас начинали фотографировать ваши разведчики..."

К исходу боев за Кенигсберг я поехал в город.

Еще постреливали. Трудно было дышать от гари и пыли. Невозможно было ехать по улицам из-за страшных завалов. Наши бойцы энергично расчищали город. Из подвалов выходили призраки: полузадохшиеся, черные, с сумасшедшими взорами.

Я остановил "виллис" у одного из домов. Смотрел на этих полулюдей, которые в течение нескольких дней были погребены под обломками здания, и невольно думал о том, сколько же бед и несчастий надо было принести миру, чтобы вызвать на себя ответный удар такой силы... Разговаривать с ними было не о чем - они были оглушены, раздавлены, тупо покорны. Бойцы, очистившие вход в подвал, предложили мне пройти туда, посмотреть. Я спустился в подвал.

Смрадный, гнилостный запах ударил из глубины. Если вообще можно иметь представление о том свете, то подвал, в котором я очутился, полностью соответствовал этому представлению. Когда я немного освоился в темноте, то увидел возле себя черного человека с раскосыми глазами. Какое-то мгновение я был готов поверить в то, что в этом подвале у меня начались галлюцинации: в центре Кенигсберга под развалинами большого каменного дома - в окружении японцев?!

На свету улицы после путаного объяснения я понял, что со зрением у меня все в порядке, что ничего мне не привиделось и что в подвале действительно были японцы. Они оказались дипломатами. На мой вопрос, как они попали в Кенигсберг, дипломаты отвечали, что их сюда пригласили гитлеровские генералы, которые уверяли, что Кенигсберг взять невозможно и что здесь они покажут русским "свой Сталинград"...

Я спросил дипломатов, каковы же их окончательные впечатления, но дипломаты не могли связать двух слов. Они втягивали в себя пыльный уличный воздух, кланялись, благодарили. При слове "авиация" взгляд у японцев становился безумным; их завалило перед началом штурма и они просидели закупоренными в каменном мешке несколько дней.