Я - истребитель

Группе, которую я привел, было приказано прикрывать республиканцев с воздуха и обеспечить сопровождение республиканских бомбардировщиков. Никаких бомбардировщиков, кроме "потезов", на юге республики не было. Зато группа оказалась интернациональной в самом полном смысле слова: собралось четыре испанца, два американца, француз и трое русских - Саша Зайцев, Володя Пузейкин, только что прибывшие в Испанию, и я.

Противник почему-то не бомбил Альмерию - ограничивался артиллерийским обстрелом. Поэтому мы летали на штурмовки сухопутных колонн, которые двигались по единственной дороге от Малаги. "Потезы" бомбили франкистов, иногда дорогу. Но преувеличивать значение этих бомбардировок не стоило, их эффективность была очень низкой. Экипажи "потезов" швыряли бомбы вручную, так что повредить дорогу в такой степени, чтобы это оказало существенное влияние на ход событий, конечно, не могли.

Надо сказать, летчики на "потезах" были людьми стойкими, но такие полеты не вызывали у них энтузиазма. Понять их было нетрудно: "потезы" еле держались в воздухе, могли рассыпаться в любое время без постороннего вмешательства, а тут еще на нашем участке появились "фиаты". Так что в течение нескольких дней у нас не было другой работы, как отбивать атаки этих истребителей. Связанные тихоходностью бомбардировщиков, возможности маневрировать мы были лишены отгоняли "фиатов" плотным огнем. А близость гор мешала им развернуться, поэтому они всегда атаковали со стороны моря. Бои эти носили характер мелких, но частых стычек.

Один "фиат" мне, однако, все же удалось тогда сбить. Случилось это в тот момент, когда после безуспешной попытки прорвать наш заслон "фиаты" разворачивались над морем, чтобы уйти ни с чем. Ближайший находился на расстоянии метров четырехсот от меня. С такой дистанции открывать огонь из пулеметов, которые были на И-15, практически бесполезно. Только случайная удача, на которую обычно рассчитывать не приходится, могла бы сделать такую стрельбу эффективной.

Но "фиат" так неторопливо, так плавно описывал дугу, что я попробовал все-таки его достать. В боекомплекте у меня было много трассирующих, зажигательных патронов. Когда я увидел, что моя очередь прошла через хвостовое оперение "фиата", тут же довернул машину и полоснул из всех четырех стволов. Очереди легли на пилотскую кабину. "Фиат" перевернулся и упал в море. Я испытал удовольствие, какое можно испытать от сознания счастливой случайности. Рядом со мной держались республиканские пилоты, Они всегда держались так плотно, что мне частенько приходилось давать знак, чтобы летчики увеличили дистанцию. Один из них показал, как падал в море "фиат", и поднял большой палец. Вера республиканских летчиков в наше мастерство была так сильна, что даже случайную удачу они готовы были рассматривать как закономерный исход боя.

В течение недели группа сбила несколько "фиатов" и в полном составе вернулась в Мадрид, Мы были отозваны в тот период, когда все "потезы" вышли из строя, Наше дальнейшее пребывание в Альмерии не имело смысла. Участь южной провинции, к сожалению, была предрешена.

Мы вернулись в Мадрид к началу новых больших сражений.

Неожиданное задание

После сильных воздушных боев в феврале (во время харамского сражения) наступило затишье. Надолго испортилась погода. Действия авиации были ограничены.

Ранним мартовским утром на аэродроме началась неспешная жизнь. Достаточно было поднять голову, чтобы стало понятным - этот день, как и предыдущий, не внесет ничего нового в наш аэродромный быт. Горы прятались в облаках. Стоял легкий туман. Каждую минуту мог начаться дождь со снегом, который порядком нам надоел за последние дни.

Неожиданно приехал Смушкевич. Его приезд насторожил. Наш старший авиационный командир в Испании никогда бесцельно по аэродромам не ездил, да еще в столь ранний час. Следовательно, надо ожидать задания. Но какое задание может быть по такой погоде? Очень быстро я узнал какое.

Срочно требовались разведданные. Причина такой поспешности была непонятна. А еще непонятнее была необходимость разведать северо-восточное направление!. Мы туда почти никогда не летали. Фронт был развернут на юго-юго-запад, а тут, значит, надо проверять почти диаметрально противоположное направление глубокие тылы...

Особенность фронтовой жизни в том и состоит, что самые неожиданные приказы воспринимаются как обычные. Северо-восток так северо-восток. Командованию, как говорится, виднее. Для разведки выделено мое звено. Небольшая задержка: обсуждается вопрос, надо ли лететь звеном. Звено может привлечь к себе внимание. И потом, в такую погоду можно потеряться, тем более что направление новое. Поэтому мне приказывают лететь одному. На всякий случай Смушкевич спрашивает: "Не заблудится?" "Нет", - отвечает командир.

Я не боялся потерять ориентировку, потому что разведку предстояло вести вдоль крупных дорожных магистралей, Что там, на этих дорогах, могло вызвать столько беспокойства? Что-то вызвало, если сам Смушкевич приехал на аэродром ни свет ни заря...