Я из огненной деревни…

«Восточные территории станут большим экспериментальным полем по установлению нового общественного строя в Европе, и в этом состоит большое значение нашей восточной политики»[91].

«Экспериментальным полем» избрана была прежде всего Белоруссия. Потому, в частности, что в хозяйственных отношениях этот край лесов и болот, с точки зрения нацистов, — не самый «ценный». Значит, как раз его превратить в огромный «загон», куда будут перегоняться целые народы на «карантин», «особую обработку»…

Вот выдержки из рапорта одной из команд, занятых делом приемки эшелонов и «размещения», «устройства» еврейского населения, присланного из Западной Европы. (Согласно плану Гитлера таким же путем затем должны были пойти, «переселиться в Белоруссию» и «за Урал» голландцы, бельгийцы, англичане и другие европейские народы, чьи земли собирались заселить немецкими колонистами.)

«Группа СС „Арльт“

Минск, 3 августа 1942 года

РАПОРТ

Работа части людей здесь в Минске по-прежнему та Же самая. Транспорты евреев через довольно равномерные промежутки времени прибывают в Минск и передаются нам. Так что уже 18 и 19.6.42 мы снова занимались рытьем ям…

26.6 — прибыл ожидаемый транспорт из рейха.

27.6 — мы снова вернулись в Минск. Следующие дни были заняты чисткой оружия, приведением в порядок амуниции.

10.7 — была брошена против партизан латышская команда в лес под Койданово. При этом был обнаружен склад боеприпасов. И вдруг нас с тыла обстреляли из автоматов. Один латышский сослуживец был при этом убит. Преследуя банду, расстреляли четырех человек.

17.7 — прибыл транспорт евреев, отправлен в имение.

21, 22 и 23.7 — рыли новые ямы.

24.7 — снова транспорт евреев (1000 человек) Из рейха.

С 25.7 по 27.7 — рыли новые ямы.

28.7 — большая акция в минском гетто. 6000 евреев доставлены к ямам.

29.7 — 3000 немецких евреев доставлены к ямам.

Следующие дни снова заняты чисткой оружия, подгонкой амуниции.

Позже моя группа несет дневную службу по охране здания тюрьмы…

Поведение людей здоровое, в неслужебное время хорошее и не дает повода к осуждению.

Унтершарфюрер СС»[92]

Эшелоны с Востока шли, оккупированную Белоруссию все более превращали в район «особой обработки» миллионов людей. Привезенных. А вместе с тем и местного населения. Планировалось «по-особому обработать» не менее трех четвертей самих белорусов. Заодно и поучиться, лучше овладеть «техникой обезлюживания», подготовить «кадры». Имело значение в этих расчетах и то, что в представлении Гиммлеров и розенбергов «белорусы являются наиболее безобидным и поэтому самым безопасным для нас народом из всех народов восточных областей»[93]. Расчет на это, на покорность, «кротость» белорусов очень скоро фашистам пришлось перечеркнуть — и с какой еще паникой в их штабах. Сотни тысяч белорусских партизан, целые районы, недоступные для оккупантов, армия «Центр» почти все время оставалась на голодном пайке, потому что железнодорожное движение без конца прерывается, а затем — в 1943 и 1944 годах — невиданные в истории войн одновременные партизанские удары по всем коммуникациям — «рельсовая война». Население фашисты продолжают уничтожать, теперь — под видом борьбы с партизанами и даже «самозащиты». Однако партизаны мешают еще шире развернуть «работу», партизан столько, что на задуманное выполнение «плана» уже не хватает сил: приходится защищать от партизанских атак все дороги, города, важные объекты. Специальные группы-команды (под прикрытием и с участием армейских частей) с маниакальной настойчивостью продолжают «работу», хоть война уже явно проиграна. Они все «обогащают» методы, готовят кадры, готовятся к чему-то еще более бесчеловечному и зловещему, экспериментируют.

Слово это — «эксперимент» в наш век все чаще вспыхивает зловещим смыслом. Хиросима, Нагасаки — это тоже «эксперимент».

Существуют документальные кинокадры о том, как избирались объекты первых атомных бомбежек.