Я из Железной бригады

– Ну-ну, не тушуйся. Таких случаев один на армию происходит, как же такое забыть. Меня Романом Валентиновичем зовут, штабс-капитан, четвертая артиллерийская бригада, это ты для нас тогда данные принес, за что спасибо тебе. Тогда только благодаря твоей выходке дивизион жив остался. Немцы так разошлись из-за потери командира, устроили обстрел. Но у нас-то были все их позиции, ты ж их и предоставил. Да еще карты штабные, вместе с их хозяином. Господин полковник срочно объявил всем укрыться и приказ по артиллерии ударить по выявленным координатам. Приказал выпустить весь боезапас, а его ведь почти не было. Пушки у немцев заткнулись просто мгновенно. А когда через полчаса кавалерия в атаку пошла, там и не было никого. Одни воронки и трупы. Полностью уничтожена артиллерийская дивизия врага, нас ведь тоже наградами не обошли, тебе за них спасибо. Ладно, пришли уже, тебе еще расскажут. От меня – спасибо.

Офицер протянул руку, и я робко ее пожал. На что получил упрек:

– Георгиевский кавалер, и робеет перед офицером? Отставить, боец! – и сам пожал мою лапу крепким, честным рукопожатием.

А дальше было еще смешнее и от того приятнее. Весь! Весь штаб полка, все до единого офицеры пожали мне руку. Честно сказать, я был в легком офигении. Это ж по местным меркам неслыханно. Говорили все то же самое, что я уже услышал от штабс-капитана, но черт возьми, как же они тут воюют, если такое действие, как доставка «языка» и разведданных, так воспринимается? По моим-то меркам, ничего сверхтяжелого я не исполнил, понятно, что в основном повезло, но это как смотреть. Если бы не было разведывательно-диверсионной подготовки и опыта, спекся бы на раз, так что еще раз благодарен своему отцу командиру. Да просто не пошел бы без опыта в такой рейд, откуда человеку знать, что нужно делать и как, если он не воевал? Ну и манеры ведения войны в этом времени также помогли. Ну не были готовы сейчас так воевать, а я лишь применил то, что умел, удачно, надо сказать, применил.

– У нас организован взвод партизан, пойдешь к ним? – спросил напоследок комполка. Классный мужик, все бы офицеры такими были! Одного никак не могу понять. Да, воюет он сейчас против Германии и Австро-Венгрии, но блин, как чуть позже он станет отдавать приказы убивать тех, кто сейчас в окопах под его командованием? Не могу понять, сколько ни пытаюсь. Это как надо изменить свое мировоззрение? Или такое поведение – это так, для порядка, а на самом деле он сатрап и тиран? Я могу понять, почему козлами стали Шкуро или Краснов, они и до революции были такими, но Марков, Деникин и многие другие… Антон Иванович так вообще отдельная песня. Ведь он проиграет все именно потому, что он гораздо ближе к народу, чем ко всем этим дворянам. Как он решится вообще встать на сторону белых? Ведь пойди он или Колчак к красным, может, и не было бы той бойни, под названием Гражданская война? Ах, сколько всяких если да кабы…

– А что надо делать? – поинтересовался я спустя несколько секунд, пока думал о другом. – Просто боюсь оплошать, – пояснил на всякий случай.

– Да вот таким же и заниматься. Партизаны работают по коммуникациям противника. Устраивают налеты на конвои снабжения, когда получается, берут «языков». Да много всего. Сил у немца много, надо их трепать постоянно. Одними контратаками этого не добиться, никаких солдат не хватит. Но ничего, у нас тоже все начинает выправляться. С оружием, боеприпасами, все лучше становится. Пополнения идут, так что скоро, надеюсь, пойдем и мы назад, свое отбивать. Признаюсь, не все офицеры армии поддерживают организацию таких летучих отрядов, есть, знаешь ли, небольшие проблемы с управлением и порядком, но я всецело за.

Да, читал, кстати, попадалась информация о том, как такие партизанские отряды занимались откровенным грабежом, а потом отходили и скрывались в тылу. Было, было, вот и Марков о проблемах заметил. Там вроде как приснопамятный Шкуро и отметится.

– Конечно согласен, чего говорить, ваше высокоблагородие. Разрешите вопрос?

– Говори! – весело кивнул полковник.

– Тогда, с пленным немцем, винтовку не передавали? Она в чемоданчике специальном была. Я там раненого в штабе тогда допросил, сколько успел, пока тот не помер, он мне и рассказал о ней.

– Винтовка хороша. Если честно, – даже дернул себя за ус полковник, – думал, это ты мне подарок прислал, посчитал даже льстецом, а ты, оказывается, все по делу, – и подмигнул мне комполка, – себе то есть прибрал.

– Уж больно мне она приглянулась, да еще с таким прицелом… Уж я бы из нее немцев поболее покрошил… – сделал я вид, что не заметил подначки.

– Отдам я ее тебе, отдам. Лежит у меня, даже не стрелял ни разу. Это ж не ружье, а специальная винтовка, я все понимаю, не хуже тебя. Да, мы знаем, что у немцев целые отряды этих стрелков есть, как их… а, снайперов, кажется. Мы пока используем трофеи, да у союзников винтовки заказываем, но толком не применяли, как-то не видим большого смысла в этом. Меткий выстрел нужен, бывает и часто нужен, но внедрять новый вид войск для этого кажется лишним.