Я изменю тебе с… или Большая игра

Я будто воочию вижу, как морщинка на ее лбу разглаживается, а в уголках глаз собираются милые лучики. Она у меня любит улыбаться. И ей безумно это идет.

– Ты у меня самая лучшая, солнышко мое.

Мне легко это говорить, потому что правду сказать вслух несложно. Она действительно самая лучшая.

– Я тебя люблю. И уже очень соскучился.

– Я тоже. Возвращайся скорее.

– Непременно, детка.

Непременно вернусь. Закончу кое-какие дела и вернусь.

За четыре месяца до описываемых событий

– Драсьте, драсьте. Ну давайте, хлопайтесь пока вон там на диванчик, а мне еще пять сек надо. Я тут монстрика одного замочу. Ах ты ж… сученок! А если я тебя так? А вот с этого ракурса? А ракетой? На! На! Получай, фашист…

Кабинет психолога, которого нам посоветовал хороший знакомый, похож скорее на спальню откровенно игнорирующего родительские просьбы “прибраться” подростка: огромная плазма на стене, высоченные усилители по бокам, приставка, куча разноцветных журналов, разбросанных под телевизором, большой кожаный диван с небрежно сваленными на пол спинками, такие же дорогущие кожаные кресла, одно из которых буквально завалено дисками с бродилками, стрелялками и прочими пожирающими время играми.

На экране мелькают уродливые монстры, текут реки виртуальной крови, огненными вспышками слепят глаза взрывы. И во всем этом бунтарском великолепии пубертатного периода сидит… ну, возможно, сын того самого успешного семейного психолога и азартно дергает джойстик.

Он мимолетно оглядывается на нас и небрежно кивает на тот самый раскуроченный диван за своей спиной.

– Мы, возможно, не туда попали. Или не вовремя. Пойдем, пожалуй, – брезгливо приподнимает бровь супруг, оглядывая кабинет, и берет меня под локоть, направляя обратно на выход.

– Возможно, и не туда. Возможно, и не вовремя – либо слишком рано, либо совсем уже поздно. Можете, конечно, идти. Но раз уж не хотите тратить время на меня, зачем тогда тратить время на брак, где вам обоим стало скучно и неуютно из-за того, что вы потеряли вкус к играм?

– Простите? – уже явно раздраженный, муж разворачивается к говорящему, а я чуть внимательнее всматриваюсь в по-прежнему сидящего на полу парня и понимаю, что он не так уж и молод. Лет тридцать, возможно даже наш ровесник. Хотя выглядит он… ну… как-то несолидно, что ли.

– Сука! – вопит этот психолог-неформал в экран. – Я тебя все равно добью! Хэщь! Йеэ-э-э-э! Я тебя сделал, падлюка!

Он ставит игру на паузу и разворачивается лицом к нам. И вот теперь, вглядевшись внимательнее, я совершенно уверяюсь в том, что показавшийся на первый взгляд подростком – на самом деле взрослый человек. Да, несколько выбивающийся из привычного образа профессионала, занимающегося вопросами и проблемами семейных пар. Но такой слишком цепкий, слишком пронизывающий, слишком внимательный взгляд, буквально сканирующий нас, не может принадлежать юнцу.

– Я говорю, играть надо чаще. Детям вашим тоже наверняка быстро становится скучно, если их лишить возможности играть. А чем вы отличаетесь от своих детей?

– Тем, что мы… взрослые? – несколько неуверенно отвечаю я, едва касаясь рукава мужа, которому совершенно не по душе этот разговор и этот специалист.

– Ага, – кивает психолог и пружинисто встает, оказываясь одного роста и комплекции с моим далеко не тщедушным супругом. – Взрослые, скучные, забывшие, что можно обрадоваться не только росту акций, но и простой радуге, отражающейся в луже. А ведь в луже можно еще и попрыгать.

– Мы ответственные родите…

– Которые планируют развод? И думают при этом, что расставание родителей не станет травмой для детей?

– Да что вы знаете о нас и нашей семье? И с чего вы взяли, что мы планируем развод?

– Если вопрос был чисто риторическим и вы просто хотели немного выплеснуть свои эмоции, то я могу лишь загадочно улыбнуться – эффектный и при этом работающий прием любого профессионала. Но я люблю шокировать своих клиентов. Поэтому скажу в лоб, что я понял о вашей семье за эти пару минут.

– Ну-ка, удивите нас, профессиона-а-ал, – чуть пренебрежительно тянет муж, явно готовый развернуться и уйти.