Я изменю тебе с… или Большая игра

Она приспускает солнцезащитные очки почему-то неожиданно розового цвета. Хотя почему неожиданно? При наличии розовых локонов в спутанных волосах цвета спелой пшеницы все удивительно гармонично. И вообще, несмотря на ну очень нескромный вид, эта дорожная бабочка не вызывает ни ощущения брезгливости, ни даже намека на отвращение. Наоборот – так и просится в руки. И на член. Немедленно.

– До го-о-орода? – хрипловато под стать мне тянет она и внимательно осматривает меня. – До города мне не надо, красавчик.

– А куда надо? – Детка, прокатить я тебя страстно желаю не из пункта "а" в пункт " б", а до конечной станции "оргазм". В идеале обоюдный, но мой в приоритете.

– На другой конец острова. Боюсь, нам не по пути, – она отталкивается руками от дверцы с открытым окошком, и я гулко сглатываю, видя, как всколыхнулись не прикрытые даже намеком на лифчик груди под тонкой блузочкой с приспущенными рукавами.

Сука.

Ни хрена себе вставляет.

– Эй, погоди! – пока не передумал, надо брать. – Сколько?

– Что сколько? – она отходит на пару шагов и наклоняется, чтобы поправить ремешок босоножки. Бл*дь, я ослеп, или под этой юбчонкой-разлетайкой тоже нет нижнего белья?

– Сколько стоит отвезти тебя на другой конец острова? – Хорош болтать впустую. Мой член требует конкретики. И я с ним солидарен.

– Первый час сто евро. А там посмотрим. Может, скину немного. За опт. Но только если мне понравится твой… – она усмехается на этот раз неприкрыто провокационно, – хм… опт.

Она смотрит на мою вздыбленную ширинку настолько откровенно, совершенно не стесняясь, чуть приоткрыв розовые, пухлые губы, что я прям чувствую, как мой нижний приятель уже изнутри пытается зубами расстегнуть молнию на штанах. Так что я решительно киваю.

– Поможешь закинуть чемоданчик в багажник? – указывает она на обочину.

Я съезжаю чуть дальше, вглубь придорожных зарослей, по какой-то незаметной с трассы тропинке. Интересно, у нее тут подельники, которые сейчас свернут мне шею и вытряхнут карманы, или реально просто чемодан тяжелый? Да и хер с ними, подельниками. Если немедленно не вставлю ей, мозг и без посторонней помощи взорвется. И хоть подраться я не любитель ни разу, но своего мастера спорта по боксу заработал по чесноку. Так что пар спустить по-любому смогу. А в случае победы просто закину добычу на плечо и утащу в глубокую и темную пещеру. Еще никто не придумал ничего лучше, чтобы смыть остатки адреналина, как натрахаться всласть.

Заглушаю двигатель и выхожу из арендованного джипа. Я слышу шум проезжающих мимо авто, но не вижу их за густо разросшимся цветущим кустарником. Что ж, значит, есть надежда, что и меня – нас – не видно с дороги. Вот и прекрасно. Еще не хватало схлопотать срок за непристойное поведение в публичном месте, причем в чужой стране.

– Эй, где там твой чемоданчик? – я иду на шорох и буквально с размаху впечатываюсь в упругие ягодицы, откляченные от усердия, с которым она, пятясь, тянет по неровной тропинке чертов чемоданчик. Розовый. Разумеется.

Попалась, бабочка.

– Куда тебе засунуть первую сотню, м-м-м? – спрашиваю я, моментально без церемоний пристроившись сзади и, крепко обхватив тяжелую грудь, начинаю ее жадно мять, даже не дождавшись ответа. Я не за ответами вытащился на эту адскую жару.

– А куда ты хочешь мне… засунуть… первую? – все так же хрипловато уточняет она, отзываясь охотно и моментально. Изогнулась течной кошкой и потерлась о гудящий в ширинке, как высоковольтный провод под напряжением, член ладной, упругой попкой. Приникла по мне, как вода, волной покатилась, доводя окончательно.

Вот же сучка похотливая. Это реально все проститутки тут такие, или мне повезло нарваться на особенную?

– Держи, – протягиваю я ей заготовленную купюру одной рукой, а второй откидываю яркую тряпицу с ягодиц.

Не ослеп. Трусиков на ней нет.

Бл*дь.

Я рву трясущейся рукой ремень, а второй, пока джинсы не упали, успеваю выхватить из кармана квадратик со столь необходимым в подобной ситуации латексом. Ну его нах. Приключение что надо, но к некоторым последствиям я не готов. Да и жена, сто процентов, не обрадуется случайному “сувениру”.

Раскатываю по стволу тонкую, прочную пленку, пока девица с розовыми локонами ерзает и потирается об меня.

– Давай, кабальеро, не тяни резину, – порочно усмехается она, оглядываясь через плечо и сама уже дыша часто и рвано. Если и притворяется, то очень достоверно. Да и наплевать сейчас, когда яйца уже как в огненном кулаке. Сдохну, если не засажу. – Вставь так, чтобы искры из глаз посыпа-а-а… Ах!

Да, детка. Твое желание уже исполнено. Не знаю, как из твоих, а из моих глаз точно сыпятся искры. Искры вперемежку с раскаленной окалиной, как при работе болгаркой по металлу.

Она такая тугая, узкая, охеренно горячая и скользкая внутри, что мой член ревет и рычит при попытке вытащить его оттуда. Он хочет только туда, внутрь, еще глубже. Где еще жарче, еще теснее, еще мокрее. Где жадные стенки хищного женского лона хватают его, не отпуская, доят, тискают, облизывают, как самого желанного гостя.