Я - хищная. Пророчица (СИ)

Иногда Филипп пользовался фонариком, так как полную, налитую луну, скрывали редкие тучи, и становилось совсем темно. Наконец, он закончил художества и повернулся ко мне.

- Садись, - велел, указывая на центр окружности. Я боязливо опустилась на траву, поправляя одежду, чтобы случайно не измазаться. Было страшно и волнительно.

- Благословенные духи Севера, воздушные пространства, я призываю вас! Благословенные духи Юга, недра земли, я призываю вас!

Филипп говорил с закрытыми глазами, подняв лицо к небу. Небо было удивительно звездным – звезды проглядывались сквозь покачивающиеся ветви деревьев блестящей россыпью. Белый диск луны закрывало полупрозрачное облако, словно газовая вуаль.

– Благословенные духи Запада, водные глубины, я призываю вас! Благословенные духи Востока, всепоглощающее пламя, я призываю вас!

Филипп покачивался в такт словам и проводил руками у меня над головой.

Волнение отозвалось холодком в позвоночнике и выплеснулось тяжелым выдохом.

Я действительно сделаю это – стану частью целого, большой семьи, как те, о которых столько читала. Не буду бояться, забуду прошлое, заменив его настоящим – неизведанным и до жути интересным.

Филипп все говорил и говорил, а мир вокруг менялся. Усилились запахи, звуки, в голове воронкой ширился монотонный гул, делая слова Филиппа неразличимыми, непонятными, ненужными. Мной овладела эйфория. Ощущение невесомости.

Волна тепла поднялась от пупка выше – к сердцу, заполняя грудную клетку, расширяя легкие. Она раскрепощала, дарила ощущение свободы и вседозволенности. Пьянила. От пяток вверх побежали приятные мурашки. Сердце гулко ухало, отсчитывая удары.

- Принимаешь ли ты сущность атли, данную тебе богами? – спросил Филипп неожиданно четко, и я глухо выдохнула:

- Да.

Голос был другим – низким, гортанным и хриплым. Мысли испарились, тело заполонила легкость, граничащая с беспечностью. Хотелось петь, танцевать, смеяться. Впервые в жизни ничего не волновало. Вообще. Только я и лес. Я и ветер. Я и небо, куполом накрывшее землю. И кен, бурлящий в жиле. Проснувшийся, неугомонный.

- Клянешься ли жить в атли, молиться с атли, защищать племя в случае опасности и отдать жизнь при необходимости, если таковая возникнет?

- Клянусь.

Губы пересохли, дыхание сбилось, стало надрывистым.

- Клянешься ли слушать вождя и повиноваться ему? Родить детей и оставить их атли, если вздумаешь уйти из племени?

Клянусь, клянусь, клянусь...

Пупок пульсировал, рождая подобие электрических разрядов. Они устремлялись в разные стороны: к рукам, ногам, голове, наполняя меня, распирая. Будто что-то рвалось наружу, но не могло освободиться.

А потом словно мыльный пузырь во мне лопнул – вновь стало легко. Охватило благоговение.

Безумие.

Принадлежность.

- Итогом сего принимаю тебя, сестра! – Филипп улыбнулся. – А теперь встань.

Голова все еще кружилась, но жар ушел, опьянение тоже. Охватили свобода и легкость. Филипп взял меня за руку и помог подняться, а затем, пока я не успела возразить, полоснул по ладони лезвием ножа с черной рукояткой.

Я ждала этого, но все равно испугалась. Наверное, нужно выплеснуть и страх тоже. Мой так вообще врос в меня, стал частью личности. Страх прошлого – темного и таинственного. Настоящего – зыбкого и неустойчивого. И будущего. Неизвестности. Испытаний. Новых свершений.

Но теперь уже не нужно бояться. Я – часть целого. Атли. Каждая частица моего тела кричала об этом. И к Филиппу тянуло неимоверно – просто обнять. Проверить, что он настоящий, а не приснился мне. Такой родной. И Кирилл тоже. И как я могла их бояться?

– Ничего, уже все... – прошептал Филипп и проделал то же самое со своей ладонью, потом соединил наши руки. Кровь, смешиваясь, потекла на траву в границах круга.

– Клятву глубинным кеном обычно скрепляют кровью.

Все было так странно и так... правильно. Словно я всю жизнь этого ждала.

Верила ли я в магию?

Теперь однозначно. То, что произошло, не могло быть плодом воображения. За эти несколько месяцев я многое узнала и примерно представляла, какой станет жизнь после посвящения. Вернее, после энергетического воссоединения атли.

Порезанная ладонь немного саднила, но это казалось мелочью в сравнении с тем, что я получила взамен. Семью. Теперь никто не обидит меня, а если обидит... Впрочем, проверять не хотелось.

Я рассмеялась. Впервые в жизни свободно выражала эмоции, не боясь реакции и осуждения окружающих. Раскинула руки, посмотрела на усыпанное звездами небо и закружилась.

Филипп улыбался, пристально наблюдая за мной и, наверняка, думая о чем-то своем.

Я взглянула на него исподлобья и тоже улыбнулась.

- Ты необычна, – сказал он и посмотрел как-то по-новому. Оценивающе.

- Я необычна? И это после того, что ты сделал?!

- Скоро ты привыкнешь. Все это станет твоим миром. Буднями. Теперь ты атли. А когда мы объединимся у очага, ощущения будут еще ярче.

– Так когда?

– Всему свое время, Полина...

Он постоянно так говорит. С тех самых пор, как я поселилась у него, Филипп пытался казаться таинственнее, чем есть на самом деле. Неважно, кстати, выходит. Во всяком случае, меня не проняло.