Я — хищная. Ваниль и карамель (СИ)

Номер Лили я записала еще в свой первый к ним визит. На всякий случай или же из вежливости, припомнить было сложно — дело давнее — но я порадовалась, что не придется будить Иру. Она и так настрадалась, пусть отдохнет.

Длинные гудки, шумный вздох и лаконичное:

— Слушаю.

В голосе целительницы андвари чувствовался холод. Нежелание разговаривать. Будто трубку она взяла из принуждения, а не по собственному желанию. Тревожный звоночек, но я решила идти до конца. Сорвать маски, ведь теперь они точно не нужны.

— Это Полина. Звоню предупредить, что Крег… Крег изменился. Думаю, вам стоит знать.

Молчание и снова дыхание в трубку — громкое, нерешительное. Вроде она хотела что-то сказать, но боялась или оценивала перспективы.

И лишь выдержав паузу, Лили ответила:

— Я знаю, Полина.

— К…как знаешь? — опешила я.

— О Креге мы с Риком в курсе с самого начала.

И что теперь говорить?

Пульс болезненно отдавался в висках, заставляя морщиться. Конечности озябли — от страха, не иначе. От страха и безысходности.

— Послушай, Полина… — Голос Лили звучал мягко, убаюкивающее. — Ты жива, и должна радоваться. Остальное оставь на суд богам.

В голове шумело, и это заглушало ее голос — приторно сладкий, как патока.

— Ты хорошая девочка, и должна понять. У Рика племя. Саймон. Ты тоже мать, и знаешь, на что могут пойти родители, чтобы защитить ребенка…

— Своя рубашка ближе к телу.

Вырвалось. И зубы сжались от злости. Она густой, смолянистой жижей заполняла сознание.

— Ближе, — не стала отпираться Лили. Тон ее резко поменялся, слова ощетинились и кололись. — Не тебе меня судить! Война и так слишком много забрала у андвари, и я не могу позволить… мы с Риком не позволим отобрать остальное.

— А пророчица? Как ее звали, кстати? Ту, которую убил Крег? Тогда вы тоже знали? Поощряли? Или же явление охотника для вас было сюрпризом?

— Вынужденная жертва, — резко ответила Лили. — Великие цели всегда требуют жертв.

— Барт знает?

Я не ждала от нее правды. Не ждала ответа, в принципе, да и что мне он — единожды солгавши, как говорится. Верить нельзя.

Верить хотелось. Хотелось думать, что у Лили осталось еще немного совести — совсем капля — и она предупредит Барта.

Не осталось. И голос пропитался безразличием.

— Тебе же лучше, чтобы не знал. И когда Барт придет к нам снова…

— Довольно! — почти выкрикнула я и нажала отбой. Еле удержала себя от того, чтобы запустить телефоном в стену. От бессильной злости дрожали колени, а еще отчего-то захотелось царапать полированную крышку старинного сундука. Я взяла себя в руки. Дыхание даже восстановила, хотя это было непросто. Вдох-выдох, и постепенно затылок перестают давить невидимые тиски. Вдох-выдох, и бордовые круги перед глазами рассеиваются, а боль становится не такой острой, фоновой.

Барт сильнее. Он много лет приходит к андвари, и Крег ни разу его не тронул. Боится. А может, уверен, что не справится.

Был уверен. После убийства Альрика даже Эрик не смог справиться с Крегом. А это значит, Барт в опасности.

Дэн, как обычно, был не в зоне действия сети. Ожидаемо, но как нельзя некстати. Паника мешала соображать, мысли никак не желали строиться в логические цепочки.

Единственно верная мысль пришла внезапно, когда я уже почти отчаялась.

Я — сольвейг, и помимо особенного кена, у меня есть способность чувствовать своих мысленно.

Чувствовать не получалось. Никак. Посылы — направленные, с заданным вектором, разбивались о защиту Эрика и рассеивались под крышей, словно вода, брызгами. И сколько бы я не пыталась, ощутить хоть что-то за пределами дома не выходило.

Эрик постарался с защитой, а значит, передать послание придется вне ее барьера.

Мне только выйти, два шага от крыльца, и я смогу связаться с Бартом, предупредить. Тогда он спрячется, укроет свое племя как можно лучше, и пока мы не решим проблему Крега, будет в безопасности.

Путь до крыльца показался марафонской дистанцией. Колени подгибались, от видения штормило, безбожно ныли виски. К частью, в гостиной было пусто. Потрескивали поленья в камине, горели ночные бра, и тени поселились в углах. Со стороны коридора, ведущего в кабинет, слышался гул голосов, звон посуды и редкие смешки.

Прежде, чем выйти, я выглянула в окно.

Темно. Ночь обступила подъездной путь, нависла над фонарями мохнатой паутиной тьмы и пугала. Она свистела ветром, и ветви старого клена царапали крышу крыльца. Ночь засылала тени на разведку, и те, волшебным образом преодолевая защиту Эрика, стелились по дощатому полу.

Внутренний страх рвался на свободу, рождал в голове жуткие образы поджидающего за углом Крега, ритуального камня у очага атли, кинжала.

Страх велел оставаться внутри.

Но другое чувство — глубокое, теплое — неугомонно тянуло наружу.

От окна до двери пять моих шагов. Пять вдохов и четыре выдоха — я старалась дышать глубоко и медленно, будто это поможет мне успокоиться. Пять шансов передумать.