Я – хищная. Возвращение к истокам (СИ)

– Иди, – сказал Глеб, наконец, выпуская мою руку. – У тебя не так много времени осталось, и это время мне не принадлежит. Не хочу красть его. – Он посмотрел на меня еще раз, но теперь раздражения больше не было. Тоска, наверное, или что-то иное, напоминающее тоску. Но Глеб сильный, справится. Оставляя этот мир, за него я переживать не стану. – Иди к нему. Он съест мозг себе и всем, кто в этом доме, если вы расстанетесь вот так.

– Не уверена, что он хочет меня видеть.

– Влад считает, что иногда нужно уметь плевать на то, чего человек хочет. И давать то, что ему нужно. А ты нужна ему.

Коридор. Несколько метров до заветной двери, и я даже не знаю, есть ли кто-то за ней. Что, если я открою ее, и меня встретит пустота? Что, если Глеб ошибся, и меня на самом деле никто там не ждет?

Вспотевшей ладонью берусь за ручку двери, тяну на себя…

Он стоит у окна и смотрит в окно на закатное небо – сегодня цвета особенно насыщенные, глубокие и яркие. На щелчок двери не реагирует никак, как и на мои мягкие шаги. Он неподвижен, пока я приближаюсь, и несколько мгновений после – когда становлюсь рядом и смотрю туда, куда смотрит он.

Алый горизонт расплескал персиковые брызги на полнеба, окрасил розовым животы облаков. И мне почему-то становится спокойно и легко. Просто приятно вот так стоять и смотреть на мир, на стекающее вниз солнце и наползающие сумерки. Дышать свежим воздухом из приоткрытого окна. Слушать чужое дыхание.

– Я не очень-то умею прощаться, – сказал Влад тихо, не поворачиваясь. – Мерзкое ощущение, а еще омерзительнее, что я не могу от него избавиться. С тобой так всегда.

– Теперь избавишься, – ответила я и взяла его за руку. Мне нужно было его коснуться, чтобы запомнить. Эгоистичное действие, и я решила, что сегодня имею на него право.

– Сомневаюсь, – поморщился Влад, но руку не отнял. Сжал мои пальцы крепко, будто если будет держать, не выпустит, то я не уйду, останусь здесь навсегда. – И как это будет?

Я пожала плечами.

– Не знаю. Те, кто мог бы рассказать, давно мертвы.

– Удобно, – усмехнулся он криво, коснулся меня плечом.

– Могу я попросить тебя кое о чем?

Не то, что я думала, что он откажет, но… Было бы нечестно ставить перед фактом, особенно если учесть, что желания умирающих выполняются всегда.

– Неуместный вопрос, Полина. После всего, что было.

– Похорони меня рядом с другими атли. Несмотря ни на что, этот дом был моим больше, чем все те, в которых я жила.

– Обидно, что ты поняла это лишь теперь, – хмыкнул он. – Только не нужно дежурных спасиб, хорошо? Тошнит от этого.

– Тогда буду молчать, – покорно согласилась я.

Сердце билось гулко и медленно. Болело в груди, и плечи опускались от усталости. Прилечь бы. Отдохнуть. Закрыть глаза – ненадолго, на секундочку только…

– Не смей вот так уходить!

Резкий голос выдернул из полудремы. Меня подхватили на руки, куда-то понесли…

Лежу. Мягко, и приятный полумрак ласково окутывает, укрывает. Мне тепло. Спокойно. И не болит уже, только бьется в жилке на лбу, а еще на запястьях, кажется. Не знаю. Тело слушается плохо, и темно в комнате. Только рядом кто-то дышит.

Кто?

– Не засыпай, слышишь? Не так. Не сейчас. Полина!

Да, помню. Я пророчица атли, и это мой дом. Я жила здесь, кажется…

Кто-то очень близкий, родной гладит по волосам. И мне хочется сказать ему, что все хорошо. Я же здесь, мне тепло. Я счастлива. Никогда на свете я не была настолько…

– Посмотри на меня.

Мне трудно открыть глаза, и я прикладываю массу усилий, чтобы держать их открытыми. Его лицо так близко, как тогда…

…На мне платье в крупный горох. И щеки горят от изучающего взгляда, от которого не скроешься. Взгляд скользит по телу, проникает под одежду, впитывается в кожу. Яд ползет по венам, опьяняет, отчего сердце трепещет, и дрожат руки.

У него красивое имя – Владислав.

И улыбка обворожительная. Он дарит мне ее и спрашивает:

– Сколько тебе лет?

– Семнадцать, – отвечаю полушепотом.

Он еще раз опаляет взглядом, и я вспыхиваю от макушки до самых пят.

– Надо же, – многозначительно замечает он, и я не понимаю, почему он удивлен. Но мне нравится и его удивление, и его интерес.

Ах, если бы он только ко мне прикоснулся…

Он не касался. Молчал. И смотрел по-другому, полузатравленно, полузло. В темноте черты лица стали нечеткими, и лишь глаза горели жадно, безумно даже.

– Прости, – выдавила из себя последнее стоящее – то, что хотела сказать давно.

– Глупая пророчица, – прошептал он мне на ухо. – У меня бы получилось. Я бы смог.

Наверное, смог бы. И я забыла бы, затерла желание помочь Эрику, освободить. Поддалась бы слабости быть просто счастливой. Здесь и сейчас. А потом однажды, глядя в глаза Алану, поняла бы, что совершила ошибку. Сорвалась. И, сорвавшись, разрушила бы все, что построила.

Поэтому все так, как есть.

Как на…

По лесу я шла долго – всю ночь, а может, больше. Небо было таким темным, а листва такой густой, что это не оставляло даже надежды на свет.

Тропа, правда, вела. Извивалась змеей, уводила то в одну сторону, то в другую. Мне казалось, ей нет конца, и лес этот бесконечен. Чем дальше я шла, тем мрачнее он становился.