Я – хищная. Возвращение к истокам (СИ)

Всем было ясно, что Хаук придет. Ему нужны жертвы, и те, в ком течет кровь Херсира – лучшие кандидаты на эту роль. Хотя Гектор уверял, что Хаук будет искать самого Первого хищного, в процессе пострадают те, кто так или иначе имеет отношение к ар. К племени, созданном Арендрейтом, отношение имели все мы, так или иначе. Охотники тоже были под ударом – ведь власть, созданная Альриком, буквально надругалась над законами богов. И ясновидцы не должны восстанавливаться и мстить. Это неправильно, а значит, требует наказания.

Так считал Гектор, Эрик с ним соглашался, а остальные спорить не спешили. В конце концов, именно эти двое побывали в кане.

Ситуацию с охотниками Липецка тоже затонули, но вскользь. Не придали значения, сосредоточившись на главной проблеме. И, как потом оказалось, зря.

Охотник пришел ночью. Его я почувствовала заранее, будто в мозгу сработал тумблер, и кто-то крикнул в ухо: “Проснись!”. Я села в кровати – сон как рукой сняло. Одна. Эрика не было, комната плавала в мутном полумраке, в камине тлели почти догоревшие поленья. Уютно. Тихо. Тепло. И все же чувство опасности никак не хотело выключаться.

А потом я увидела его. Он замер неподвижной тенью в углу и смотрел на меня с ненавистью. Нет, глаз его я разглядеть не могла, но ненависть ощущала явно – жадную, горячую, обжигающую. А потом он, видимо, понял, что разоблачен, и шагнул в центр комнаты, в размытое, ржавое пятно света, льющегося из камина. Высокий, сильный. Уверенный в себе.

Усмехнулся криво и проскрипел:

– Ну привет, зверек.

Охотник выглядел торжествующе. Нет, он не ухмылялся пошло, не было показной бравады и ненужных разглагольствований, как в дешевых фильмах. Просто стоял и смотрел на меня, и всем видом показывал уверенность в победе.

“Алан!”, – мелькнуло в мозгу, и взгляд невольно метнулся к двери. Охотник, видимо, расценил это как попытку к бегству.

– Испугалась? За себя не бойся, тебя-то трогать чревато.

Не за себя – за сына. Но его тоже тронуть не посмеют – печать Арендрейта защищает нас обоих. И все же лучше, когда он со мной, рядом, и я могу обнять, пощупать. Защитить.

Где, черт возьми, Эрик?!

Я осторожно встала, не спуская глаз с охотника, будто он мог передумать и попытаться меня убить.

Ударить? Странно, но я медлила. А ведь могла же – открыться, излить кен сольвейга на этого выскочку. Хотела ведь в прошлый раз, но слишком вымоталась. А теперь… А что теперь? Андрей говорил, Богдан неплохой парень, но я видела перед собой убийцу. Но, наверное, именно из-за Андрея медлила.

– Уходи, Богдан.

Я дала охотнику шанс. Наверное, я все еще верила в них…

Выйти из комнаты, в коридор, к детской, найти Алана, прижать к груди! Шаг, еще один. Дверь близко, а охотник смотрит, улыбается. От улыбки его жутко, но я не позволю страху владеть мной больше.

– Уйду, – кивнул он. – Но сначала ты посмотришь, как умирают твои люди.

Последние слова он буквально выплюнул. Глаза свернули злобой, а руки сжались в кулаки.

– Или твои, – спокойно сказала я и взялась за ручку. Разговорами он лишь отвлекает. Нужно идти, понять, что происходит. Странное оцепенение отпускать не спешило, тормозило и раздражало жутко. Давай же, иди, Полина.

– Я лично позабочусь, чтобы многие погибли, – пообещал он мне вдогонку.

– Как Мишель?

Разозлить его я не боялась. Почему-то хотелось побольнее уколоть. Для этого я даже обернулась – чтобы лицо его видеть.

– Не смей… – прошипел Богдан и побледнел.

– Ты имеешь право мстить. Но скажу я тебе, наставник у тебя был тот еще козел! И я не жалею, что он мертв.

– Спустись вниз, блондиночка. Спустись и посмотри, как мои люди убивают тех, кто тебе дорог.

После этих слов оцепенение, как по волшебству, рассеялось. Я метнулась в коридор, оттуда – в детскую. Пусто. Игрушки по полу в беспорядке, на кресле – небрежно брошенные ползунки… Противный холодок сполз по позвоночнику.

А потом чья-то ладонь легла на плечо. Обернулась – Глеб.

– Они в подвале, – сказал он. – Все хорошо.

– Где охотники? – кратко осведомилась я.

– Пока на улице. Но их много. Слишком много.

Не все на улице. О Богдане я вспомнила сразу и сразу вернулась проверить. В спальне было пусто. Окно наглухо закрыто, значит, он еще в доме. Все же не стоило его отпускать. Чертова сентиментальность!

Соберись, Полина!

Алана я нашла с остальными детьми. С ними два воина и десять защитниц – Эрик подстраховался, за что я была ему безмерно благодарна. Сына я прижимала к себе долго, боясь выпустить из рук. Боролась с желанием остаться, хотя и понимала: наверху я нужна больше, чем здесь. А потом все же заставила себя отдать Алана Эльвире, велев Антону беречь его, как зеницу ока.