Я - Хюррем! (СИ)

Глава 4, в которой Хюррем пишет султану письмо, отказываясь от встречи

Глава 4.

— Хюррем — хатун! Уймись! — меня все — таки оттащили от неплохо побитой и исцарапанной девки, но боевой запал еще не прошел. –Тебе через час перед нашим падишахом выступать!

А вот эта фраза привела меня в чувство получше, чем ведро ледяной воды, вылитой за шиворот спросонья.

— Кошка бешеная! — рыдая, отступила от меня девка, чья имя я узнать так и не успела.

— На себя посмотри, — снова завелась я с пол — оборота. — Ни кожи, ни рожи, один язык паршивый, который укоротить бы следовало! И это — наложница самого Падишаха?! Да не смеши меня, тебе самое место — в конюшнях убираться! Приказывать она мне еще будет, курица ощипанная!!!

Сюмбюль только ладошки к щекам прижал, пораженный моими злыми речами. Нервные они тут все какие – то.

Я отошла от поверженной врагини, отряхнулась и затребовала зеркало. Евнух крякнул. Мои эмоциональные всплески явно его напрягали.

Но зеркало принес, и на том спасибо.

В зеркале отражалось взлохмаченное чудовище с расцарапанной щекой и подбитым в пылу сражения глазом. Ой, мать моя женщина!

…А с другой стороны… Ура, я спасена! Хотя бы на время. Как раз сумею привыкнуть к мысли о том, что мне придется ложиться в кровать с этим… Сулейманом.

(Для меня теперь это имя звучит как ругательство, честное слово!)

— Ой — ой… — неискренне запричитала я. — И как же я в таком виде — да к Повелителю…

— А я о чем тебе говорил, верблюдица упрямая!! — не выдержав, взорвался Сюмбюль. Нервы у бедняги ни к черту, как я погляжу. –Как мы Падишаху скажем?!

— А это уже не твоя печаль, — с коварной усмешечкой отозвалась я. — Найди мне лекаря, Сюмбюль – ага, и позови кого — нибудь, кто писать по — вашему умеет.

Евнух ничего не понял, но согласился.

***

Сгоравший от страсти султан судорожно шлифовал камень в кольце с измурудом, которое довольно давно начал делать в подарок Махидевран (это было еще до того, как он стал султаном). Мозг и руки срочно следовало чем-то занять, потому что чем больше времени проходило — тем больше Падишах Всего Мира понимал, что до вечера он банально не доживет. Взорвется от переполняющего его желания.

Перед глазами стояла прекрасная рыжая бунтарка. Султан неожиданно осознал, что он уже не может толком вспомнить черты ее лица, он запомнил только, что у нее удивительный смех, искорки которого отражаются в зеленых, как этот изумруд, глазах…

Она вся словно быы излучает солнечный свет, сверкает и переливается, как драгоценный камень среди кучи булыжников, такая дерзкая и ни на кого не похожая Хюррем…

«Обойдется Махидевран без кольца. Другое сделаю. Потом, как-нибудь… Этот изумруд должен принадлежать не ей!», — мелькнула в сознании султана мысль. И он наконец смог сосредоточиться на процессе доводки ювелирного украшения до ума.

В этот момент в дверь скромно поскреблись.

-Войдите! — недовольно крикнул Сулейман, не желавший отвлекаться от работы.

В дверь просочился гаремный евнух со свитком в руках.

-Вам послание от госпожи Хюррем-хатун, Повелитель! — заикаясь от затопишвего его раболепия, проблеял евнух. Султан отбросил кольцо и вихрем подлетел к евнуху, вырвав драгоценное послание из его дрожащих лапёшек.

-Можешь идти! — кинув гонцу пару золотых монет, бросил он. Евнух послушно испарился, будто его и не было.

Султан нетерпеливо развернул свиток и …

«О Султан моего сердца!

Бьет тебе челом Смеющаяся Госпожа, которой в данный час скорби и разлуки с тобой, о Падишах Моего Сердца, далеко не до смеха. (Как это ни прискорбно.)

Спешу сообщить, что злая воля и Провидение против нашей сегодняшней встречи — возвращаясь из хаммама, я споткнулась и разбила лицо, став похожей на янычара, побывавшего на поле брани и вернувшегося оттуда с потерями.

С таким ликом смущать твой небесный взор я решительно отказываюсь, посему прошу не гневаться и дождаться моего волшебного исцеления, да ниспошлет его Аллах Всемилостивейший в кратчайшие сроки!

Обещаю писать тебе каждый день и тем скрасить часы и дни невольной разлуки.

Твоя Хюррем»

Гневный вопль султана слышал, наверное, весь дворец…