Я, Хмелевская и труп

Он продиктовал мне номер своего мобильного телефона, и мы расстались. Затем я позвонила Иррибаррену.

— Нас разъединили. Видимо, какие-то проблемы на линии, — сказала я.

— Это бывает. Кажется, вы что-то упоминали об автомате? — напомнил террорист.

— Я ищу покупателя на него.

— Я готов обсудить условия. Мы можем встретиться?

— Именно это я и хотел предложить. Вы можете подойти сегодня в восемь вечера в ресторан «Харакири»?

— Это новый японский ресторан? Кажется, у метро «Смоленская»? — уточнил Иррибаррен.

— Совершенно верно. Единственное условие — вы должны прийти один и без оружия.

— Мне не нужно оружие, — сказал Клаудио.

Мне показалось, что голос его звучал угрожающе.

Как и у Муньоса, я попросила у него номер мобильного телефона, объяснила, что он должен пройти в «кабинет девяти Будд», и мы попрощались.

Вернувшись домой, я, как ненормальная, принялась рыться в шкафах и комодах. Наш дом был настоящим «цилиндром фокусника», в котором вещи появлялись и исчезали словно по мановению волшебной палочки. Учитывая устойчиво выработавшуюся у нас с бывшим мужем во времена социализма тенденцию запасать вещи и продукты питания впрок «на черный день», наш дом был забит барахлом под завязку, и я не имела ни малейшего представления, где в этом хаосе могут храниться миниатюрные камеры наблюдения, «клопы», устройства для дистанционной записи разговоров на магнитофон и прочие чудеса техники.

К счастью, мне сопутствовала удача, и всего через сорок минут, перевернув все в доме вверх дном, почище второпях проводящего обыск гестапо, я обнаружила ящик с аппаратурой слежения под коробками с собачьим кормом.

Я перевела дух, засунула его под мышку, села в машину и, нарушая правила уличного движения, погнала свой «Фиат» к ресторану «Харакири». До встречи с Муньосом и Иррибарреном оставалось не так много времени, а мне еще надо было все подготовить.

На всякий случай в лучших шпионских традициях я припарковала машину в нескольких кварталах от ресторана.

Дверь мне открыла та же самая загримированная под гейшу китаянка в деревянных тэта и лазоревом кимоно.

— Здлявствуйте, — склонившись в приветственном поклоне, прощебетала она. — Зелае-те плинять писсю?

— Нет, спасибо, — сказала я. — Я зелаю видеть Хилосёку-сана.

— Плёходите, — улыбнулась китаянка. — Вы знаете долёгу.

— Я здаль вас! — обрадовался моему приходу Мао Шоу Пхай. — Хуэй Цзин Гунь звониль. Говолиль, за вас его холёсий длюг плосиль. Длюг моего длюга — мой длюг. Сейчас мы вам помогать, потом когда-нибудь вы нам помогать. Это ессь длюзба!

— Да, дружба — отличная вещь, — согласилась я. — Вот что мы должны сделать…

Без двадцати восемь все приготовления были закончены, китайский персонал ресторана получил необходимые инструкции, а я засела в подсобке с «дипломатом», в который были вмонтированы небольшие мониторы, на которые передавали изображения несколько тщательно спрятанных в укромных местах миниатюрных объективов. Там же находился диктофон, на который я могла записывать разговоры, ведущиеся в комнатах, напичканных «клопами». Я надела наушники и уставилась на экраны мониторов.

Клаудио Иррибаррен был пунктуален. Я догадалась, что это он, потому что Адела детально описала мне внешность Муньоса. Представитель «Сендеро луминосо» прибыл без двух минут восемь, и на традиционный вопрос китайско-японской гейши «Зелаете плинять писсю?» он ответил, что будет принимать пищу в «кабинете девяти Будд», где у него назначена встреча.

По виду Иррибаррен ничуть не напоминал террориста. К моему удивлению, у него оказались темно-русые волосы и округлое простодушное лицо деревенского дурачка, совершенно нетипичное для латиноамериканца. Однако тело террориста было сильным и мускулистым, и в его движениях угадывалась властность уверенного в себе человека.

Кланяясь в японском стиле и дробно постукивая тэта по паркету, официантка проводила его в кабинет.

Клаудио удобно устроился в кресле и закурил кубинскую сигару.

Хосе Муньос прибыл в 8.03 и с теми же церемонными поклонами был препровожден в «кабинет девяти Будд». Гейша распахнула перед ним дверь и, не входя внутрь, удалилась.

Увидев развалившегося в кресле Иррибар-рена, Муньос окаменел, и его лицо исказилось от гнева.

— Что ты здесь делаешь? — спросил он. Встреча с управляющим «Кайпириньей» произвела на террориста столь же неприятное впечатление.

— Аналогичный вопрос я хочу задать тебе, — резким жестом стряхнув пепел на ковер, произнес он.

— Это провокация? — поинтересовался Хосе.

— Ты меня об этом спрашиваешь? — вопросом на вопрос ответил Клаудио.

Говорят, трусы от волнения бледнеют, а люди смелые и агрессивные краснеют.

По тому, как налились кровью лица террориста и представителя Медельинского картеля, я поняла, что, если я срочно не вмешаюсь, события могут принять непредсказуемый оборот.

Я нажала кнопку звонка, и на кухне зазвенел звонок. Через несколько секунд на пороге «кабинета девяти Будд» показался Мао Шоу Пхай, одетый, как японский самурай.