Я хочу от него сына

* Чувак — в данном случае это завуалированный сарказм героини по отношению к герою, который любит англицизмы и прочую американскую культуру. На самом деле, чувак — это аббревиатура, придуманная стилягами в 60е годы 20века. И дословно означает, «человек уважающий высокую американскую культуру». Федя об этой инфе, разумеется, ни сном, ни духом

* Фут-джоб (англ. foot job) — сексуальная практика, подразумевающая активный или пассивный процесс мастурбации полового члена ступнями партнёра

23. Во всеоружии

— Ой, Ева, что-то я переживаю, как ты одна-то тут? — взволнованно спросила тетя Галя, прощаясь со мной у ворот.

У них с отцом новый уровень отношений — сегодня они окончательно решили съехаться и жить вместе. По этому поводу я и организовала им небольшой праздничный ужин, благословляя, так сказать, родителя на счастливую семейную жизнь.

За три месяца плотного общения, я убедилась, что папина зазноба вполне себе достойная женщина. А главное, добродушная, открытая и позитивная, без всякого лицемерия и агрессии. Такие вещи я бы сразу почувствовала.

Людей я «считываю» почти всегда верно. Исключением являются только те, в ком я лично слишком заинтересована.

— Нормально все, — улыбнулась в ответ я Галине, одновременно заполошно отмахиваясь от комаров и ударяя по разным частям собственного тела. — Вы же рядом, так что абсолютно не о чем волноваться. Идите скорее, теть Галь, пока он не передумал, — шепнула ей на ухо, кивая на папку, который нервно топтался чуть в стороне, и поглядывал на своих девочек.

Да уж, папа до последнего сопротивлялся жить в доме у женщины, боясь прослыть в глазах общественности все тем же примаком.

— Пап, ну что за глупости? — уговаривала его я буквально два дня назад, когда Галина Алексеевна исчерпала все доводы. — Все-равно ведь практически большей частью времени у тети Гали ночуешь.

— Не хочу тебя оставлять здесь одну, дочка. Да и здесь моя мастерская, козочки и куры.

— Пап, не на край же света уезжаешь, а в соседний дом. Я же не гоню тебя. Хочешь, живите здесь. Места всем хватит.

— Галина не хочет тебя стеснять, да и свой дом оставлять не желает.

— Тогда, о чем разговор, папуль? Занятные вы молодожены. Если переживаешь о моей безопасности, то у меня вон Рекс, если что, — машу рукой на вольер, где у нас живет умный песель немецкой овчарки, самый главный защитник владений. — И Сайга* в сейфе.

— Ох, Евочка-девочка моя. Ты уверена?

— Да, папуль. Главное, чтобы ты был счастлив, — улыбнулась, обнимая отца, окончательно поставив точку в том бессмысленном споре.

Вот теперь они никак не могли со мной расстаться, прощаясь, словно уезжали в другой конец страны, а не уходят в дом через дорогу.

Наконец отступили, я помахала им рукой вслед, и закрыла ворота на засов.

Усмехнулась комизму ситуации.

Устроили, блин, проводы целые. Все равно завтра с раннего утра папка примчится доить своих коз и кормить кур, не допуская меня до этого архиважного дела. Бережет меня от лишней нагрузки, с его слов.

Пятый месяц беременности все-таки.

Да и петух у нас слишком бодрый, может поклевать меня «горожанку», отвыкшую от сельской жизни.

Сопротивление в данном случае бесполезно.

Ну да, ну да, а то я коров не доила в свое время, и копытом не получала от них же не раз. Буренки лягались, кстати, не со зла. Овод их одолевал со страшной силой.

Резон волнений родителя, я отчасти понимала. Молодая одинокая женщина в доме — это всегда риск привлечь внимание каких-нибудь отчаянных супостатов.

У нас, конечно, престижное зажиточное село вблизи областного центра, но все же не закрытый коттеджный поселок. Поэтому богатый дом и подворье запросто может привлечь ненужное внимание. Близость федеральной трассы опять же, как и граница с соседней областью, где зон, как грибов после дождичка.

До сих пор с содроганием вспоминаю, как в бабушкин дом прибежала молодая учительница-практикантка, ночью, после группового изнасилования. А вся ошибка её была в том, что не захотела она квартировать у какой-нибудь бабули, предпочитая самостоятельное существование. Вот сельская школа и выделила ей домик у заброшенной церкви, на окраине.

Дело было в девяностых и не в Успенке, конечно.

Бабушка Соня жила в трехсот километрах от нашей, так называемой, «столицы деревень». У меня вообще мало теплых воспоминаний о той деревне, и школе, и бывших одноклассниках. Если и ностальгирую, то только по бабушке и её дому, которого, к сожалению, давно уже нет. Сгорел вместе с дядькой, младшим братом матери, которому он достался в наследство после смерти бабушки.