Я хочу забыть дни без тебя (СИ)

— Агата! — шикнул Алекс, повернувшись к ней лицом. — Скоро ты получишь за такие выкрутасы!

Шатенка ухмыльнулась, откинув тряпки в сторону. Провела пальчиком по его футболке, спускаясь к веревкам спортивных штанов.

— Накажешь меня? — закусила нижнюю губу, развязывая легкий узелок.

Нильсен промолчал, медленно идя ей навстречу. Когда Агате некуда было отступать, она опёрлась спиной о холодную стену. Запрокинула голову набок и посмотрела ему в глаза, где плясали чёртики.

— Ты опять играешь со мной, каттен, — шепчет на её ушко, спускаясь рукой к хрупкой талии. — А ты знаешь, что такое наказуемо?

Тяжёлый вздох, который являлся ответом «да».

— Значит, знаешь, — страстный поцелуй, захватывающий последние клетки здравого смысла.

Ножки девушки медленно подкашиваются, но сильные руки Александра не дают ей упасть.

Пока он был рядом, он не давал ей падать.

конец flashback’a

Очередной день без него.

Комментарий к «Самое худшее — не чувствовать ничего.»

Больно и горячо. Реветь как сволочь, а потом поджимать ноги в конце главы. Женя может, умеет и практикует.

Всем спасибо, все свободны. 😨

Настроение главы:

Господи, я плачу

Я тоже хочу 😭

========== «Девять кругов Ада» ==========

Брошенные на столик ключи звякнули жалобным звоном, и больше ничего не нарушало тишины комнаты — за исключением ровного мужского дыхания. Он только вернулся домой, но… будем откровенны — лучше бы он вообще никуда не выходил.

Сегодня утром он встал очень рано, разбитый и совершенно измученный играми подсознания, которое с маниакальным удовольствием раз за разом подкидывало ему сны один реалистичнее другого — там они с Агатой были счастливы, как тогда. Никакой пошлости — только сцепленные намертво руки, нежная улыбка, сияющие каким-то внутренним свечением волосы, переливающиеся золотом на солнце, смех, подобный переливу колокольчиков…

Увидел в зеркале какого-то незнакомого мужчину со следами беспокойного сна под глазами, безжизненно взирающего на него из глубины зеркала, и начал бриться бездумными, механическими движениями. И зачем? Все равно не для кого. Никто не будет смеяться, отталкивая, и просить его побриться, потому что щетина царапает нежную кожу…

Уже позже он стоял у раскрытого чемодана, намереваясь собрать вещи. Бросил на середине. Рутинная привычка, ничего важного в своей основе не имеющая. Какой толк собирать вещи, отправляясь домой, если в стокгольмском доме у него полный гардероб вещей? Какой толк возить с собой эту жалкую кучку тряпья? Непонятно.

Потом занялся деловыми бумагами. Но вскоре отложил и их — мысли путались, строчки расплывались перед глазами, а это не самое лучше состояние, чтобы вести дела.

Зачем он вообще оставался в Англии? Чего он ждал? Ясно чего… Уже спустя три месяца все было очевидно. Может, хватит цепляться за прошлое, надеясь, что оно вернётся само по себе?

И он в сотый раз вышел из дома. Прогуляться, развеяться, надышаться рождественским настроением. Но обманывал сам себя. Зачем скрывать, что он хотел увидеть ее… ещё раз, хоть одним глазком. Увидеть — и понять, что больше ничего в его душе не дрогнет, когда она пройдёт мимо?

Эксперимент провалился с первой же встречи. Полгода он не видел ее, не сталкивался ни с ней, ни с общими знакомыми, так что иногда он даже сомневался, что она вообще когда-то существовала. Что когда-то были они. Вдвоём — и им не нужен был мир вокруг. Потому что ее рука на его груди, голова на его плече и сплетенные с его ногами ноги — вот это и есть весь мир.

Он смотрел на нее, не желая верить и понимать, умирал и воскресал снова — и не понимал. Что рука Сэма делает на ее плече? Почему он так тесно прижимает ее к себе? Почему целует в макушку так, словно имеет на это право? Словно… она ему это позволила?

Не выдержал — ушёл. Поздоровался на расстоянии — словно оно ей надо было. Но через пять минут увидел ее на эскалаторе — и сорвался. Шёл за ней, как на привязи. Словно она тянула его за собой на поводке — а он и не сопротивлялся. Был бы и рад — но даже не пытался сделать хоть что-то, чтобы увеличить расстояние.

Потому что неожиданно заметил этот ее взгляд. Затравленный полный невыплаканных слез взгляд, который он хотел бы забыть, никогда не видеть. Тот же самый взгляд он видел полгода назад — последнее воспоминание о ней, ещё с тех времен, когда она была рядом, и уж лучше бы этого воспоминания никогда не было.

В тот вечер ему хотелось вырвать себе сердце и отдать ей — иначе как он мог доказать, что любит ее так, что без неё и жить не сможет? Потому что в бездонных зелёных глазах он видел приговор — недоверие. Не к нему конкретно, а к тому, что он говорит. Неверие, что у них что-то может получиться.

А он и не верил — он знал. Почему и она не видит того, что видит он?

— Но неужели ты не видишь… — она посмотрела ему в глаза, но тот непонимающе покачал головой. — Мы такие разные, Александр…

И Александр замолчал. Пришлось. Хотя глубоко внутри его душа рвалась и кричала совершенно другое: ничего подобного я не вижу, когда тебя нет рядом, я задыхаюсь, словно мне не хватает самого важного в моей жизни, не говори так, замолчи, прошу…