«Я ходил за линию фронта»

Как-то шли на танках очень медленно и осторожно: знали — кругом противник. Подъезжаем к поселку, и вдруг из переулка выскакивает парень — пальто нараспашку, без шапки — и кричит, показывая на двухэтажный дом: «Там фашисты!» Он отказался взобраться на танк и убежал. Разведчики посоветовались с танкистами и решили обстрелять неприятельское логово. Мы залегли в снегу перед танками. Залп, другой. Из дома посыпались немцы, большинство раздетые, а мы строчили из автоматов. Бархоткин прыгнул на башню танка и закричал: «Бей гадов!» Один разведчик был тяжело ранен. Пришлось один танк отправлять назад. Парня положили на трансмиссию, а по бокам с автоматами легли Анатолий Андреев и я. Танк мчался с предельной скоростью. Было очень жутко. Оставили парня в деревне, где утром было оставлено несколько раненых танкистов и автоматчиков. Потом туда снова пришли немцы. Больше об этих ребятах мы ничего не слыхали…

Немецкая авиация сильно мешала продвижению танковой колонны бригады, но серьезных потерь не было. Мы с Андреем Чупиным после одного из воздушных налетов отстали от прикрепленных танков. Потом спохватились и во время очередного налета не бежали от шоссе, а начали прыгать с одного танка на другой, покуда не увидели свой танк, который уже заползал на мост. Догнать не успели — танк ускорил движение, а мы вспрыгнули на следующий. Едва первый танк подошел к противоположному берегу, как был подбит и взорвался. Нас с Чупиным взрывной волной сбросило со второго танка. Вскочили, забежали за строения — и тут рядом разорвался осколочный снаряд. Андрей говорит: «Ну, Зоя, мы сегодня от двух смертей спаслись!» Нашли своих ребят, а Чупин зачем-то пошел с одним из приятелей назад по дороге. Потом смотрю — кто-то машет мне рукой: сюда, мол, сюда! Подбежала — Андрей лежит с развороченным боком, а губы шепчут: «Какой же я дурак… Знаю, отчего умираю». Он положил в карман две «лимонки» и забыл об этом. Потом полез зачем-то в карман и случайно выдернул чеку.

На реке Пилице ночью заскочили в одно польское село. Там была немецкая комендатура. Разведчики с ходу окружили дом, перестреляли часовых и самого коменданта. Следующей ночью пришли в другое польское село за городом Томашув, решили в разведку отправить часть ребят, остальные подыскивали жилье. Нас позвала к себе ночевать бедная семья. Поляки были приветливы и радушны, а вот накормить нас было нечем. Перед этим зашли по дороге в магазин, а там все пусто. В одном месте банка стоит, прихватили ее. Потом на танк вскочили и двинулись дальше через поле. Ветер, вьюга, холод. В селе остановились, а есть-то хочется, решили банку открыть. Дали мне на пробу. Это было жидкое мыло. Так и проспали голодными до утра. Вернулись с задания расстроенные разведчики — задание выполнили, но был тяжело ранен Петя Хохлов, скромный, хороший парень. Его положили на танк и увезли. В часть он вернулся после излечения уже в конце войны.

Наутро старушка полячка рассказала нам, как найти дом старосты. Пошли втроем. Заглянули в окно указанного дома, а там за столом сидят два немца и завтракают. Ребята разозлились, вошли в дом, схватили их, одного убили тут же, во дворе; другой попытался удрать, но его догнал Сашка-мотоциклист и прикончил. Я терпеть не могла расправ над пленными и кричала на ребят, чтобы они этого не делали, но не всегда это действовало. Ребята как ни в чем не бывало потребовали у старосты еду и выпивку. Староста выставил маловато, не то что немцам. Ребята пригрозили ему, и скоро стол «ломился от яств»…

В другой раз ночью пошли в тыл врага на 10 танках с начальником разведки Мельниковым. Где-то в лесу от лесника узнали, что впереди дорога заминирована. Пока связывались по рации с бригадой, я прикорнула на трансмиссии. Слышу, кто-то бежит и у каждого танка зовет: «Зоя, Зоя! Капитан зовет». Как трудно расставаться с теплым местечком, но куда денешься — служба. А капитан просто решил похвалиться перед поляками, что у него в разведке служит девчонка.

Получили задание отвезти на мотоцикле взрывчатку в соседнюю бригаду. И надо же такому случиться — забарахлил мотор. Мы еле-еле ползем, а нас уже настигает артиллерия. Дорога узкая, мы прижались к обочине. Догнал нас один «герой»-водитель, сначала долго матерился, а потом так вывернул руль, что пушка, вильнув, зацепила наш мотоцикл и сбросила его с дороги. Меня пришибло и подбросило в воздух, и, сделав сальто через голову назад, я полетела куда-то вниз, но уже без сознания. Очнулась — лежу в снегу, куда ни глянь — везде бело. Вскочила и… рухнула, левая нога не действовала. Ребята скатились вниз, подняли меня на руки, втащили наверх и усадили в коляску мотоцикла, прямо на толовые шашки. Что было потом, не помню.