Я хотел написать книгу, но меня чуть было не съел гигантский паук

За время, что он проживал детскую пору, ему пришлось несладко и в голове у него что-то поменялось. Эта перемена была довольно очевидна для всех, с кем уготовано ему было встретиться в жизни.

Есть мнение, что где-то в Африке живёт племя Аранта, в языке которого нет слово «синий». От этого, проживающие в этом племени люди видят мир иначе. Например, в радуге они просто не видят синего цвета. Его просто нет. Есть красный, оранжевый, жёлтый, зелёный, фиолетовый, но без синего.

У Василия, о котором я рассказываю, примерно так, но отсутствует в его языке не цвет, а другие, более тонкие конструкции. Например, дружба. Или любовь. И все в таком духе. Мало того, Василий ещё и мучается от самого себя. Ему трудно понимать, что внутри него происходит, для чего он делает те или иные вещи и как отличить реальность от фантазии.

С последним он мучается давно. Началось все ещё в детстве, когда он, будучи учеником третьего класса образовательной школы, увидел сон о том, как его кошка лишилась обоих глаз. Проснувшись, он тряс головой, плакал, но никак не мог перестать видеть чёрные дыры на лице своей кошки.

Решение этой проблемы пришло само собой: за завтраком, мама дала ему вилку и сосиски. Василию все еще было не по себе, после недавнего сна и он нехотя ковырял еду. На сосиски, как водится, подоспела кошка. Она встала на задние лапки, опершись передними на стол и попросила Василия об одной из сосисок. Мальчик чуть наклонился, приблизившись к кошке и осторожно ткнул вилкой ей в глаз. И, представляете, ему стало легче! Он перестал видеть эти страшные образы из своего сна, эту изуродованную кошку с черными дырами глазниц. Все исчезло. Ему стало легко и хорошо от вида продырявленного глаза кошки. Она визжала и бегала по комнате. Василий улыбался. Не потому что ему понравилось проделывать это с кошкой, а потому что самому ему стало легче.

Он на мгновение забыл даже о том, что ему будет. Забыл о том, что мать, увидев изувеченную кошку, станет ругать мальчика.

Мама прибежала с кухни, услышав кошкины крики. Она, будучи невероятно толстой, раскинула в изумлении руки (что сделало ее похожей на персонажа мультика, как заметил Василий) и закричала.

⁃ А как ты думаешь, — кричала мать, — тебе будет больно?

Она была правда очень толстой. От неё пахло рыбой. Она взяла вилку и воткнула в ладонь Василия. Он закричал от резкой боли.

⁃ Тебе больно? — завопила мать, — ВОТ ТАК И ЕЙ! Ты ублюдок! Чудовище! Так нельзя вести себя с живым существом!

Она ещё много кричала. С каждым криком, запах рыбы становился гуще и сильнее, растекаясь по комнате ядовитым туманом. И пусть Ротакор покарает его если не так, но Василий клялся себе: этот запах нужно сбить. Тогда ещё, правда, Василий не Знал Ротакора. Не стал он ещё Стремителем в Его Чертоги. Не стал он ещё Свидетелем Нового Дома. Но тогда уже понимал, что мать его — грязнейшее и мерзейшее существо.

3

Семён Николаевич — человек не жесткий, поэтому для работы в следственном комитете, ему пришлось отрастить бороду, мышечный и психологический панцирь. Борода вышла жухлая и неестественная. При взгляде на такую, обычно, нельзя отвести взор — уж больно выбивается она из общего профиля. Мышцы вышли лучше и гуще. Особенно, когда Семён Николаевич отдавал честь, то и дело проходившим мимо начальникам — ух, вид был знатный.

Начальники у Семена Николаевича ходили по коридору часто. Пока мы разговаривали с ним, стоя в полной боевой готовности (это значит, что ремни наших брюк были туго затянуты, пишущие принадлежности готовы, а умы и взоры заострены — оружия нам не дали), прошли с десяток разных начальников. Прошёл подполковник Булатов, полковник Старовойтов, подполковник Макаров, майор Петренко, генерал Аноров, полковник Мучник и четверо других. Все они были заняты своими делами, мучались, страдали от разных жизненных и любовных перипетий. Булатов был человек злой, строгий и падкий на женщин. И сегодня же утром, две из четырёх его женщин узнали друг о друге. Он был и рад (ведь теперь произойдёт экономия на содержании этих самых женщин), но и расстроен (любовь не валяется на каждом углу).

Семён Николаевич устал от собственных взмахов правой. Он глянул на меня и побледнел:

⁃ Ты уверен? — он был испуган и взволнован.

⁃ Да, — я разделял его тревогу, но не мог признаться ему в ней, — я абсолютно уверен.

Черта с два уверен! Всю сегодняшнюю ночь я просидел над этим делом. Я взвешивал все и еще раз просчитывал. Три трупа молодых девушек. У всех нет рук и ног. Похищена четвертая. Есть показания свидетелей. Совершенно случайные, мизерные показания, где мужчина видел ржавый горчичный сто двадцатый мерседес с разбитым лобовым стеклом. Есть еще несколько зацепок, указывающие на Егорова. То есть, подозреваемый есть. Есть даже его портрет: одинокий, проблемы с лишним весом, рос с матерью (вероятно, тоже страдающей от лишнего веса), живет за городом, беден. И так далее и тому подобное. То есть, портрет есть. Но где найти уверенность?