Я хотел убить небо. Автобиография Кабачка

Когда братья Шафуан не болтают друг с другом, они вышивают толстыми разноцветными нитками: тыкают иголкой в лошадь, прыгающую через барьер, или в букет роз, и букет этот напоминает мне полевые цветы, которые я собирал для мамы каждый раз, когда меня было за что отлупить.

Однажды Жерар решил объехать кошку, выскочившую на дорогу, и сильно крутанул руль, мы все попадали с сидений, и братья Шафуан тоже, так что их иголки вместо того, чтобы воткнуться в лошадь или букет роз, воткнулись им прямо в пальцы, а они даже не закричали.

Я видел, как они вынули иголки и стали сосать пальцы, пока не перестала идти кровь, а Полина тем временем проверяла, все ли живы-здоровы, и у всех всё было хорошо, не считая Жужуба, который говорил, что сломал себе ногу, и ревел. Тогда Полина помассировала ему ступню, которая совсем даже не была сломана, и Симон сказал: «Это он просто чтобы на него обратили внимание».

А потом автобус Жерара въезжает в парк, и вот мы уже в школе, рядом с большим зданием с серыми ставнями, где спят по ночам другие дети.

Это как будто такая страна детей, которых некому любить.

Учителя зовут месье Поль, он очень добрый. Он учит нас географии Франции по большим картам, прикреплённым к доске, и я не совсем понимаю, как туда могут поместиться все дома, в которых живут люди.

Я спросил, а где река, потому что подумал про Реймона, который приезжает меня навещать каждые выходные, и учитель Поль указал мне на что-то вроде змейки, которая тянется из «большого города» и потом разделяется на «рукава». Чушь какая-то. Зачем рекам рукава, если у них нет рук?

Ещё бы сказал, что у них есть штанины или, там, шапка.

Когда мы не изучаем географию, месье Поль рассказывает нам историю людей, которые жили до нас и назывались кроманьонцы. Они похожи на обезьян, и они изобрели огонь, когда потёрли друг о друга два камешка. Эти люди жили все вместе в пещерах и одевались в шкуры животных, а чтобы есть, охотились на диких зверей, для этого они сами себе делали оружие, например лук из куска дерева и лианы, и стреляли из него стрелами с острыми наконечниками из камня.

Я спросил у месье Поля: «А Тарзан тоже был кроманьонцем?» И весь класс засмеялся, и я стал весь красный, и даже не услышал ответа месье Поля, и потом больше уже не задавал никаких вопросов.

Симон решил узнать, мылись кроманьонцы или нет, и учитель сказал, что мыла тогда ещё не было, и душа тоже, и ванны, поэтому кроманьонцы мылись только случайно, когда падали в воду, и Симон громко сказал, что мыло изобрели родители, чтобы мучить детей, и все засмеялись, даже месье Поль.

Беатриса, маленькая чернокожая девчонка, сидит за партой, ковыряет в носу и ест свои козявки, и месье Поль однажды спросил, может, ему одолжить ей и свой палец тоже, но она сказала: «Нет, спасибо».

Алиса всегда сосёт большой палец, и лицо у неё спрятано за волосами, и вот месье Поль как-то убрал ей волосы за уши и завязал в хвост резинкой, и Алиса послушно сидела, но только вся дрожала. Под волосами обнаружились два испуганных чёрных глаза, маленький рот как будто совсем без губ, очень маленький нос и тысяча веснушек.

Месье Поль сказал: «Так тебе будет лучше видно доску», и Алиса кивнула, но тут же закрыла лицо руками и, как только учитель вернулся к себе за стол, выбежала из класса, и месье Поль пошёл её догонять.

Когда они вернулись, месье Поль держал Алису за плечо.

А мы к тому времени забрались на парты и изображали кроманьонцев – кричали «онга-онга», – но, когда услышали строгий голос месье Поля, спустились с гор – все, кроме Симона, он продолжал кричать «онга-онга», и месье Полю пришлось тащить его за ухо в угол, чтобы он там стоял не шевелясь до самой перемены.

Когда звенит звонок, учитель хлопает в ладоши, и мы все должны выйти из класса, но это не всегда получается, потому что обязательно есть трое или четверо таких, кому месье Поль нравится больше, чем перемена, правда, это всегда другие дети, не из нашего приюта.

Толстый Жужуб говорит, что его тошнит или болит живот, и он идёт в медкабинет, и там его тошноту или больной живот лечат пластырем, который приклеивают на палец, и Жужуб всем показывает палец с пластырем, но нам с Симоном плевать, мы играем в шарики или в догонялки с братьями Шафуан и Ахмедом.

С другими детьми мы почти не общаемся, и они тоже стараются к нам не приставать, потому что в прошлый раз даже Беатриса, маленькая чернокожая девочка, вытащила палец из носа, чтобы ткнуть им в глаз тому типу, который захотел над нами посмеяться. Мы его тогда здорово отделали ногами, даже Алиса, вот только она тогда уже сняла с волос резинку месье Поля и попала ногой в толстяка Жужуба, так что он орал ещё громче, чем тот тип на полу.

Мама мальчика пришла поговорить с месье Полем, и в конце урока он отвёл нас в сторонку и попросил больше так не делать, и мы тогда ему ответили: «Хорошо, месье Поль», а сами скрестили пальцы за спиной.

В нашем классе тоже есть дети не из приюта, но эти нас никогда не достают.

Как говорит Симон, «они на нас смотрят так, как будто мы дикие звери».