Я хотел убить небо

– Ерунда какая-то, а не фильм. В любом случае, я скажу Камилле, что пиписька её папы не становилась твёрдой, как деревяшка, потому что ему она была нужна для других целей – просто чтобы ходить в туалет. Ей будет приятно это услышать.

В автобусе Жерара сидели все, кроме Беатрисы, которая рисовала в кабинете у психолога. Симон сказал, что лучшим подарком для неё было бы, если бы её мама наконец решилась сесть в самолёт. Мадам Пампино дала нам карманных денег, и я каждые пять минут проверял, не выпали ли мои двадцать франков.

Жужуб прилепил свои монеты себе на глаза и изображал монстра, но они очень быстро отвалились. Одна монета упала и покатилась к Полине, которая в это время разговаривала с Жераром, и Жужуб был слишком толстым и не смог пролезть под её сиденье, поэтому он заревел, а Полина обернулась и сказала: «Жужуб, вернись на место, я разговариваю с Жераром, ты что, не видишь?», и Жужуб ответил: «А мне пофиг», и тогда Полина встала и схватила Жужуба за ухо: «Ах, тебе пофиг, ну тогда поговорим по-другому». Жерар сказал: «Оставь парня в покое», и Полина выпустила ухо Жужуба из пальцев, как будто бы обожглась, уселась обратно на своё сиденье и надулась, потому что Жерар включил Патрика Брюэля слишком громко.

Камилла залезла под сиденье Полины и достала монетку, и Жужуб за это поцеловал её в щёку, и мне захотелось расцарапать ему лицо, не знаю почему.

В деревне все вышли из автобуса, и только Жерар остался внутри и закурил.

– Ты не идёшь? – спросила Полина.

– Нет, магазины – это не по мне.

А мы это дело обожаем.

Камилла примерила колечко, такое же розовое, как очки у Беатрисы.

– Очень красиво, – сказала Полина и сама стала примерять кучу разных украшений, но ничего не покупала из-за этикеток, которые были к ним прикреплены.

Борис и Антуан намазали себе губы помадой, смотрели друг на друга в зеркало и хохотали.

Продавщица и Полина не увидели в этом ничего смешного.

– Прошу прощения, – сказала Полина. – Дети, сами понимаете…

– Я-то понимаю, мадам, – ответила продавщица. – Но с вас сто пятьдесят франков.

Полина достала из сумочки кошелёк, протянула продавщице большую купюру и всё это время смотрела на братьев Шафуан, которые вытирали рот бумажными салфетками.

– Вы что, не можете нормально себя вести, да? Это для вас невыполнимая задача? Нет, ну надо же, помада за сто пятьдесят франков! Когда вернёмся, я всё расскажу мадам Пампино, и посмотрим, когда вам в следующий раз захочется так себя вести!

Продавщица нам подмигнула, как будто говорила: «А она не подарок, да?»

– Только попробуй – пожалеешь, – сказал Симон.

– Чего?

– Я говорю, только попробуй рассказать директрисе, и я тогда расскажу ей про твоего жениха.

– Про какого? – спросила Полина, как будто у неё их целая толпа.

– Того, который с тобой обжимается, пока мы в бассейне.

Тут Полина раскрыла рот, но из него так и не вышло ни звука.

Братья Шафуан отдали все свои деньги за куклу, которая смеётся, когда ей нажимаешь на живот. Жужуб купил два пакета печенья с шоколадом, один для себя, другой – в подарок Беатрисе, но съел оба пакета раньше, чем дошёл до кассы.

Ахмед заплакал, когда продавец сказал:

– Вот этот заяц? Он стоит сто франков, дружище.

Какая-то дама, которая стояла рядом с кассой, возмутилась: «Как вам не стыдно, месье, довести до слёз ребёнка!» – и посмотрела на продавца так, как будто бы он настоящее чудовище, и подарила зайца Ахмеду, и мы все посмотрели на неё так, как будто она фея. Все, кроме Полины, конечно, потому что она всё ещё дулась.

* * *

Все подарки лежали грудой у неё на тарелке, и Беатриса подпрыгивала от нетерпения. Она так бешено вертелась на стуле, как будто ей под попу подложили клопов, и в какой-то момент совсем исчезла под свёртками, а потом забралась на стул с ногами и стояла там, и держала палец в носу, и хохотала, и мы видели её розовый-прерозовый язык и белые-пребелые зубы, а она сама ничего не видела, потому что у неё стёкла очков были все в шоколаде.

Мы очень обрадовались, что месье Поль приехал к нам в приют поужинать вместе с нами.

Хоть какое-то разнообразие, а то мы уже устали от всех этих его «стеклянных, оловянных, деревянных».

Камилла потянула Беатрису за юбку:

– Давай уже открывай свои подарки.

Беатриса вынула палец из носа и тут же затолкала его в рот.

Казалось, она сейчас расплачется.

– У меня ещё никогда не было столько подарков на день рождения.

– Начинай вот с этого, – сказал Жужуб и показал на свой свёрток.

– Жужуб, ты всех достал, – сказал Симон.

– Дети, что за слова! – крикнула Рози.

– Я ничего такого не говорил, – заревел Ахмед. Беатриса свернулась калачиком, и Камилла сняла с неё очки. Теперь она видела свои подарки, а мы – её слёзы.

– Не плачь. – Камилла взяла её за руку, но это не помогло.

Слёзы из глаз Беатрисы так и хлынули – настоящий водопроводный кран!

Рози подняла её и усадила к себе на колени, и Беатриса уткнулась ей в шею, как будто хотела спрятать там всю свою печаль.