Я Кирпич (сказка-феникс)

День как день, асфальт как асфальт, с голубями. Пока мы вчетвером выстраивались в неровную колонну по одному, я успел обозреть и уяснить для себя круговую панораму: ровно залитый асфальтом внутренний двор какого-то четырехэтажного белокирпичного здания, почти правильный (с небольшими выемками) прямоугольник, где-то пятнадцать на двадцать. В таких эстетически незамысловатых дворцах брежневской эпохи любят размещаться прокуратуры, военкоматы, штабы МЧС, но беглый взгляд подсказал мне, что этот здоровенный дом — не есть госучреждение! Скорее, частная лавочка. Да хотя бы потому, что из дюжины машин в полупустом дворе ни на одной нет госномера, все личного пользования, даже грузовой зилок. Большинство машин среднего класса, один — хаммер, странная телега, если вдуматься: одновременно заметная, навороченная и несуразная. Это уже о чем-то говорит, что номера на машинах такие. Выход со двора перегораживают массивные стальные ворота, и не решетчатые, а сплошняком, глухие. У центрального входа-выхода нет урны, где же они перекуривают, интересно? По кабинетам, что ли? Типа, новые времена с гонениями на курильщиков их не касаются? И кто это — они, интересно знать? Интересно — значит узнаем, затем и приехали. Главное — опять не поддаться трусости и мандражу во всех конечностях.

— Букач, ну-ка, нюхни: есть здесь нечисть поблизости?

— Это… это… нет, о Великий! Вон, вон в том подвальце домж прячется, слабый-преслабый, уже почти сдох. А больше никого.

— Домж — это кто?

— Не ведаю, о Великий, доселе не встречала его. Был домовой, да остался без приюта, вот и домж.

— А-а, по аналогии с бомжем. Понятно.

Последнее слово, я видимо, произнес вслух, и Сергей тотчас пробурчал из-за спины:

— Чё тебе понятно? Давай, давай, шлепай и молчи покуда.

Взошли на второй этаж, Вова открыл дверь, но она, против ожидания, оказалась не металлическая, а деревянная, двустворчатая, со скудными вертикально сбегающими узорами старого, наверное совдеповского образца… Стандартный служебный кабинет, с канцелярским столом, компьютером, двумя шкафами по стенам, одно широкое окно, выходящее во двор, зарешеченное, но не зашторенное, не замазанное… Тут меня пробил вопрос, пока еще не шибко актуальный, но все-таки…

— А в туалет мне как-то можно зайти?

— В туалет… — Иван Иванович, уже успевший угнездиться за столом, в хлипком офисном кресле на колесиках, явно попал в затупку… — А что, невмоготу?.. Впрочем… Володя, догони-ка Сережу, и быстренько сюда… Так, коллеги, вдвоем сопроводите молодого человека в гальюн, вдвоем, потому что наручники придется снять, а на коридорных просторах не должно быть никаких неожиданностей, мы здесь все-такие не одни и не должны никому мешать.

Да, мне захотелось в туалет по малому делу, но я свободно мог бы потерпеть еще два-три часа, а то и больше, пока по-настоящему не приспичит, да только на фига мне терпеть, когда я могу обойтись и без этого, а повезет — глядишь, удастся и рекогносцировку местности провести?

Туалет был на этаже, неподалеку, через две двери в третью. В коридоре светло и безлюдно, пол из светло-песочного ламината, по нему через весь коридор до самой лестницы — ковровая дорожка, стены светло-кремовые, голые… Ну, никакого леденящего кровь мрачняка! Что тут еще смотреть, что анализировать?.. Хрен его знает, но запахи в туалетах отнюдь не выгребные сортирные, а облагороженные недорогими дезодорантами, уже приятно. Были бы только одни кабинки в туалете — я бы непременно попытался закрыться, так, из чисто исследовательского любопытства проверить реакцию моих конвоиров, но сам ведь обозначил, что по малому делу прошусь, а оба писуара вне кабинок: стой и облегчай душу под подозрительными и брезгливыми взглядами Вовы и Сережи… Букач не в счет: сидит себе на узеньком подоконнике у слепого окна, а в темно-багровых глазенках ничего не прочесть, кроме безмятежной преданности овеликому мне…

— А это… воздушного полотенца-осушителя тут у вас не предусмотрено?

— Нет, вон, салфетками вытрись.

И верно: сбоку от умывальника целый короб с гигиеническими салфетками. Обычная офисная цивилизация… казалось бы — обычная, а сами квартиры по ночам грабят, шалунишки, а днем и того хуже: похищают людей, побоями тешатся!

Иван Иванович кивком обозначил вопрос одному из моих сопровождающих, там, так же молча, вероятно подали знак, что все обошлось без происшествий, и только после этого Иван Иванович переключил свое внимание на меня:

— Все в порядке, Савелий Васильевич? Еще какие-нибудь пожелания будут?

— Ну… Кроме самых животрепещущих… о самом факте, так сказать, моего здесь присутствия… Если из второстепенных — не хотелось бы наручников, я ведь не буйный.