Я Кирпич

Хохотки закончились, и вернулось любопытство к окружающему. Вагон метро умеренно заполнен, свободные сидячие места наличествуют. Строго напротив меня уселась юная девица, весьма симпатичная, длинноногая, жаль, что в джинсах. В ушах у нее наушники от плеера, на руках семидюймовый планшетик, в сумочке розовый смартфончик (только что доставала из недр сумочки), иначе говоря – современное дитя нового века. Но мало ей того: вдруг она свободной рукой опять в сумочку потянулась (планшет на чресла под живот подпихнула, дабы не упал) и вытаскивает оттуда записную книжку с закругленными уголками. Она ее раскрывает, обложкою ко мне, и вынутым карандашиком чего-то там водит над страничками. Я не вижу, что она там рисует или пишет, но знаю, что страницы разлинованы. Молескин называется, гламурное изобретение из недавних, очень удобная замена возможности рисовать и писать электронными средствами прямо в планшете или в смартфоне. Всегда, знаете ли, рядом, не надо ждать, пока загрузится, и никакой подзарядки не требует.

Вдруг накатило на меня: «Порви, – говорю ей мысленно, – вырви листок. Быстро!». Девчонка перекладывает карандашик в левую руку, зажав его между молескином и ладошкой, а пальчиками правой аккуратно, бережно отрывает страничку. Бывают такие совпадения, безусловно: я ей телепатему внушал, а она как раз захотела удалить вместе с листочком неудачные каракули… Но вот какая штука: девчонка смотрит на разлинованный листок – с моей стороны чистый, и ее гладкий выпуклый лобик прорезают три неуверенные морщинки. Она поворачивает листочек – он тоже чист! Девица моргает, моргает, пытаясь, вероятно, выстроить в своем сознании логику происшедшего, и, похоже, ей это удается: она аккуратно вставляет листок обратно, в гущу уцелевших страниц, а книжечку прячет в сумочку. Нет больше морщинок на ее лбу, снова вся в музыке. Но на моем, наверное, стало на одну больше. Я в телепатию не верил и не верю, а вот в магию… Или в собственное безумие… Надо проверять – и делать это как можно более тщательно, потому как запасного головного мозга у меня нет. Смутило меня это получудо и не затерялось в череде остальных.

Но вот положил себе уточнить по вечерним городским новостям, что там за происшествие случилось, которое так своевременно меня спасло от ментовской ошибки, и на чьей стороне осталась победа, да закрутился с приготовлением ужина и забыл. А потом уже лень было по Сети новостные архивы шерстить.

Ох, и странная у меня жизнь пошла! Раньше я тоже воображал, что живу хлопотно, среди проблем и невзгод, а теперь-то ясно уразумел: прежние обстоятельства, окружавшие меня в моей действительности, напоминают всего лишь пейзажное нагромождение из маленьких дремлющих игрушечных вулканчиков: то один проснется, легонечко сотрясая пейзаж моего бытия, то другой, но в итоге эти вулканчики-обстоятельства хотя и не оставляют меня в покое, но зато и ничего не разрушают, только потряхивают… Потряхивали. А ныне вокруг меня такой Попокатепетль разбушевался, что… лишь бы не Кракатау. О, где вы, прежние счастливые заботы-лайт?! Возвращайтесь поскорее в мой быт. Кстати говоря, инцидент с ментами оказался как раз из масштаба мелких вулканят.

Если вдруг представить на одно мгновение, что судьба еще раз столкнет меня и этого сержанта на улицах Петроградской стороны, то как раз здесь абсолютно ничего страшного меня не ждет: с легкой душой скажу, хоть под салютом всех вождей, хоть в глаза Главнокомандующему, которому врать нельзя, что этого человека в ментовских сержантских погонах я вижу впервые в жизни, что никаких разговоров я с ним не вел и ни о каких подозрениях в свой адрес не ведаю… Да он теперь и сам, довелись нам пересечься хоть на очной ставке, поклянется на Конституции, что отродясь этого рыжеватого гражданина Кирпичева не встречал и никаких дознавательных действий по отношению к нему не проводил, халатностей по службе в тот день допущено не было, все подозреваемые и задержанные прошли через процедуры опознания и задержания в установленном порядке. И его напарник под присягой это подтвердит, и никакой полиграф не уличит их обоих во лжи! Служба у них такая – защищать чужие судьбы и собственные ж…, сиречь пресекать посторонние нарушения, отнюдь не допуская своих!

Еще будучи на Васильевском, я временно прервал все свои сетевые сношения с внешним миром, отключив почту и браузеры, прервал – и до самого «после-ужина» даже не вспоминал об Интернете, весь в «эйфорических» переживаниях минувшего дня. Потом вдруг решил уточнить свои гражданские права и обязанности, а в Сеть-то не зашел, оказывается! Забыл о ней! О Сети!

Не беда, включить и войти – дело минутное: пренебрег я планшетом и плюхнулся в кресло, к настольному компьютеру… И закуковал, и зачпокал, и зазвенел мой верный Россинант на разные голоса, всеми чатовыми способами донося до меня одну и ту же фразу, очень сходную с той, которая настигла меня, когда мы с Катей встречались на Васильевском: «Эй! Ты на связи??? Кирпичёв Савелий! Ответь, срочно ответь!».