Я. Книга-месть

Сколько Вам лет?

Сорок. А я все еще здесь.

Я выждал факинг паузу, терзаясь колебаниями: надо? не надо? кто я, чтоб бумагу марать? А после утешил себя тем, что напишу книженцию (не книжку: книженция звучит фундаментальнее) для папы, в память о маме и ради множественных (семь на сегодня) детишек.

Все-таки по страстной биографии если судить, равных мне нет. Уже давно я числюсь символом успеха, но успеха странного; синонимом беспрестанной битвы с каверзами судьбы и славных побед над оными каверзами.

Да, признаю, я самый неровный, самый расхристанный сукин сын из гениев, живущих в России. Если хотите параллель, то ближе всех из западных ко мне ШОН ПЕНН (смотрите фото), из наших – МАРАТ САФИН.

Живя живи, учила меня матушка, полагая первейшим условием нормальности жизни неистовство, с каковым живешь. А это была самая масштабная персоналия, доложу я вам, из всего, кого я знаю. На ее, мамы, примере я уяснил, что можно разом быть гением и человеком. Теперь, окруженный шоу-бизнесовой педерастией (или как еще этот легион окрестить?), я лукаво улыбаюсь: нет, братцы, под ваш тотальный распад духовного вещества я не попаду, е…лей в жопу меня не заразить.

Пишу это для всех, кому душно от одинаковых рож, песен, фильмов.

Прошу рассматривать мои записи как апологию жизнелюбия, как яростную саморекламу, ибо убежден я: лучше меня никого нет, ибо только в моем случае гений и хороший вкус всегда ходят об руку; я научил петь СТИВИ УАНДЕРА, да что там – мыслить человечество; даже Рыжего Иванушку я научил раскусывать в мудреных книгах смысловые темноты.

Молодые тупицы шастают по белу свету в поисках того, с кого делать жизнь… Глупцы, вот он я, фак ю, учитесь пока не поздно.

Первый и последний в истории грузинский трудоголик.

Предтеча всех шоуменов, всяких КАМЕДИ КЛАБОВ и ШНУРов; но в противность им никогда не живший на дотации, впрыскивания, вспоможения, спонсорские подачки: все сам, в одиночку.

Под неутихающий аплодисмент в каждом городе, в каждом зале. Уже, мать твою, пятнадцать лет.

Я сам себя назначил талантом и спозаран уже пятнадцать факинг лет корплю над удержанием звания. Во мне уживаются ангел и демон, но ангела во мне больше, спросите у ИВАНА ДЕМИДОВА и моей кошки.

В предисловии к книге почившего моего второго папы ЮРИЯ АЙЗЕНШПИСА, про которого здесь и далее будут обильные куски, я написал, что хочу стареть, как РИЧАРД ГИР, а не как чмыри в наших палестинах, предающиеся воркотне упыри-лузеры.

Подтверждаю. Как Гир, как РАМАЗОТТИ, как ШОН ПЕНН. Положительно, это мои герои, как я герой для тех, кто на свое несчастье родился обаятельным и прочел миллион книг.

Вы должны это прочесть, чтобы не терять связи с живым контекстом. Чтобы напомнить самим себе, что кроме «9 РОТЫ» есть фильм «МАГНОЛИЯ», кроме братьев ЧАДОВЫХ есть ЭНДИ ГАРСИА, кроме БИЛАНА есть РАМАЗОТТИ, а кроме ВАЛДИСА ПЕЛЬША…

…есть Я. Просто охуительный парень.

Фото: Катя Гайка

Издательство ЕЩЕ РАЗ предупреждает: книга не предназначена для людей с неустойчивой психикой

Глава, в которой автор очень рискует и пишет открытое письмо Дмитрию Анатольевичу Медведеву

Открытое письмо Медведеву

Любезный Дмитрий Анатольевич,

через десять дней мне сорок, я известен в узких кругах, в этих кругах Вам скажут, что я малый неплохой, маниакальный стрекулист, многодетный папа, помогаю людям бороться с депрессией; Вы можете мне не верить, но я знаю значение слов «экзистенция» и «интерпретация», люблю Стиви Уандера и «Иванушек», актера Шона Пенна, не люблю педантов, буквоедов и страну Португалию (простите, но я там сидел); считаю, что Грабового нужно посадить навсегда, а детей целовать каждые пять минут.

Мне без малого сорок, моя келья полна призраков, я могу часами рассказывать о целительной роли бессонницы в жизни нормального парня.

У меня за плечами развод, а это… Вам лучше не знать.

Г-н Президент, из писем неуемного публициста Минкина Вы знаете, что в стране происходит много-много значительного.

Вот, например, моя книжка, блестяще написанная, вышла.

Я остроумен, как Черчилль, эмоционален, как певец Рамазотти, амбициозен, как Сурков, иногда, стыдно признаться, как Хлестаков с его напыщенной мутью.

Я образцовый работник, с меня стружку снимать не за что; я – интеллектуальный ковбой с грустными глазами; успеваю нажать на спусковой крючок раньше любого оппонента; спросите моих оппонентов: мои трассирующие шутки ядовиты.

А иногда, знаете, я не стыжусь струящихся потоков слез. Вот, например, когда наши балбесы в Вашем присутствии продули в Мариборе, безвольные стервецы.

Много лет назад, когда я принял участие в передаче «Акулы пера», артисты объявили меня погибелью цивилизованного мира, а люди – своим любимцем, который просто обязан терзать артистов от их, людей, лица.

Я отчетливо помню себя тогдашнего: я приехал из Кутаиси, работал в газете, и мне казалось, что артистов можно расспрашивать не только о творческих планах.