Я – книга

— Хм, некоторые забавные Книги утверждали, что не только Расписание Электричек, но даже Инструкции и Партбилеты состоят из того же Текста, что и мы.

— Даже у Инструкций есть свой Автор, — заметила я. — Ведь ты не Учение Храма, чтобы априори называть всё необъяснимое научной ересью? И ты — не Старый Пруд, чтобы называть идиотской писаниной любой Текст, кроме своего собственного? Раньше я тоже велась на уверенные слова довольных жизнью книгоцентристов, которые на самом деле — жалкие, надутые и гордые рифмоплёты!

Соседи едва сдерживали смех — то ли они действительно не считали меня взрослой Книгой, то ли просто хотели меня обидеть. Но я через один и тот же костёр два раза не прыгаю.

— Дорогая Лирика, ты веришь в то, что Авторы — Боги. Позволь мне ещё раз усомниться в этом. Авторы могут создать из Текста что угодно, и живым он становится только тогда, когда преобразуется Автором в Литературное Произведение. Тексты оживают не сами по себе, но лишь благодаря Авторам!

— Значит, Авторы, по-твоему — сверхбоги? — спросила Лирика.

— Нет. Поскольку Текст может остаться просто мёртвым материалом и не стать Литературным Произведением, как бы Автор не мучился. В этом и таится разница между мёртвым Текстом и живым Литературным Произведением. Автору может казаться что угодно — и тогда он способен наречь мёртвый Текст живым, а живое обозвать мёртвым. Типографы способны наполнить Книгу любыми Текстами — живыми или мёртвыми. И Книга с мёртвым Текстом будет жива — но лишь как обложка, переплёт и страницы. Она будет очень несчастной, такая Книга, ибо никогда не сможет обнаружить в себе Литературное Произведение. Это Авторы-Идиоты прокляли её, отдав свои мёртвые Тексты Типографам-Демонам. Возможно, многие Книги, которые не читают, или те, которые только листают, или те, которые бьют об стену вместо чтения — это Книги с мёртвыми Текстами.

— Или их читают мёртвые Читатели, — ехидно добавил Восстание Ангелов.

— Я очень хочу, чтобы вы мне поверили, и не просто поверили, а вспомнили свой опыт и нашли в нём подтверждение моей теории. Наверняка вам встречались такие Книги, в отличие от меня…

— По статистике… — Восстание Ангелов легко воспользовался моей неуверенностью, — треть библиотечных и половина магазинных Книг живут в данную секунду летаргической апатией. Тебе, наша страстная первооткрывательница, знаком этот опыт, и он сравним разве что с жизнью перегоревшей Лампочки или неиспользованного Билета. Любая Книга, проведшая в апатии более года, не может быть разбужена посредством других Книг. Любая Книга в апатии — мёртвая Книга, и это — не метафора.

— Но Читатель может разбудить! — захотела поспорить я.

— Ты хотела узнать про мой опыт? Я видел множество апатичных Книг и ни одной, разбуженной Читателем. Ты — вторая разбуженная мной Книга. А первой была…

— Я… — отозвалась Лирика.

Я обернулась в её сторону. Лирика была так нежна, и сейчас она плакала — по-настоящему плакала. Что мне делать — утешать её или защищать свою теорию в дискуссии с Восстанием Ангелов?

— Я уверен, — спокойно продолжал тот, — что в этих умерших при жизни Книгах — прекрасные Литературные Произведения — о любви и драконах, о крокодилах и козинаках, об Иисусе Христе и Мойдодыре. Эти Произведения создали прекрасные Авторы, к которым затем спустились с небес Ангелы-Типографы. Но ничто не спасло их от болезни. Понимаешь, милая?

— Понимаю… — вздохнула я.

— Эх вы, девочки… — вздохнул Восстание Ангелов.

Мне стало очень грустно при мысли о миллионах апатичных Книг.

— Всё живое, — добавил он после некоторой паузы.

— Только что ты сказал, что Книга в апатии — мёртвая, и это не метафора.

— Да. И в моих словах нет противоречия. Подумай над этим, — и Восстание Ангелов, отключив слух, прикрыл глаза.

— Знаешь, солнышко… — Лирика прикоснулась к моей обложке, а я аж вздрогнула, потому что так ласково меня ещё никто не называл — ни любимый Читатель, ни лучшая подруга Апологетика. — Ещё два дня назад Восстание Ангелов был моим непосредственным соседом. Мы с ним дружим почти три года, а когда кто-нибудь из нас возвращался от Читателя, Библиотекарь его всегда ставил рядом. Теперь нас с ним немного разлучили, и я не могу общаться или сопереживать с Восстанием Ангелов непосредственно. Я хочу сказать тебе, что очень люблю его по одной простой причине: Восстание Ангелов задаёт такие задачи, решение которых я ищу до сих пор. Просить, умолять или обижаться на него бесполезно. Я вижу, что он начал задавать эти вопросы тебе, а значит, таким способом он проявляет свою любовь.

— А он сам знает ответы на задаваемые вопросы?

— Мне кажется, нет. Он их тоже ищет.

— Он кажется мудрым.

— Однажды он сказал, что мудрость — это не ответ на все вопросы, а исчезновение потребности спрашивать.

— Я не понимаю, как можно, не спрашивая, что-то познать. Даже если я переживаю опыт чтения, после его окончания всегда хочется спросить — а что же это случилось со мной?

— Я тоже этого не понимаю, — вздохнула Лирика. — Давай поучимся с тобой сопереживать. С Восстанием Ангелов это было восхитительно!

— С радостью! — откликнулась я.