Я – контрабандист

По судну шастали бандиты. Я с опаской и в то же время с любопытством присматривался к ним. Большинство из них были молодые парни и не очень-то крепкие с виду (хотя встречались и спортивного сложения), но почти все имели ужасные физиономии. Отвисшие губы, корявые уши, бритые, в шрамах головы, и глаза такие, что инстинктивно избегаешь встретиться с ними взглядом, как избегаешь обычно касаться оголенных электропроводов. Правда попадались среди них и вполне нормальной и даже располагающей наружности ребята, но такие были редкостью, и даже у них угадывалась какая-то жестокость в глазах. «Пацаны», – обращались они друг к другу.

Среди «пацанов» находился бородатый пожилой человек, с животиком, в черной кожаной куртке. Судя по тому, с каким подобострастием вились вокруг него «пацаны», как негромко, в двух-трех словах давал он какие-то распоряжения, то был их «папа».

– Это и есть Алексеев? – спросил я Олега.

– Наверное, – ответил тот.

– А я думал, они работают на Алексеев из магазина «Алексей», – пошутил я не очень весело.

Один из матросов, вероятно, что-то высказал против пришельцев – его мгновенно окружили толпой, стиснули.

– А ну говори фамилию, адрес! Быстро! – услышал я их отрывистые голоса.

Тотчас я вообразил себя на месте этого несчастного и ощутил нервный озноб. Я вдруг ясно осознал, что судьба моя в ближайшие часы может оказаться в руках этих головорезов. «А ну говори, где товар, быстро!» – отчетливо прозвучали те же голоса, пока что лишь в моем воображении.

Дело в том, что Олег собирался на ночь уйти домой, с тем, чтобы утром прибыть с ребятами и с машиной, а мне выпадало дежурить на теплоходе. И теперь мне думалось, каково будет, если я не услежу. Конечно же, Олег не станет напускать на меня «макаровцев», как на Гену, но что буду испытывать я сам! Нет, если уж на то пошло – пусть бандиты забирают меня вместе с товаром!

– Гене я тоже сказал, он тоже будет присматривать, – как бы в успокоение мне проговорил Олег.

Мы сидели в каюте. Олег достал из коробки бутылку и свернул ей головку. Запахло можжевельником, тайгой.

– Джин «Лондон»! – провозгласил он, наливая в стаканы и добавляя из другой бутылочки шипучий «топик». – Как говорил мой знакомый американец Рэнсем, джин действует прямо на мозг, ослабляя его функции, а «тоник» – сплошная синтетика, зашлаковывает клетки. Но почему так вкусно?

Джин и «тоник» предназначались для «своей» смены.

Внезапно за дверью послышались топот многочисленных ног и выкрики. Джин с «тоником» потерял свою прелесть, я допил его, как воду. Шум еще более усилился, что-то громко ударило в стенку. Не выдержав, мы вышли в коридорчик. Он оказался до предела набит людьми. Пахло табачным дымом и кожаными куртками.

В самом центре толпы я разглядел Симона. На губах у него играла улыбочка, не предвещавшая ничего хорошего. Напротив него стоял Сашок, лицо и лысина его были совершенно белыми.

– Я ее вот так только слегка взял за шею, – бормотал он, обращаясь к окружившим его «алексеевцам».

– Как ты ее взял?! – гнусаво выкрикнул его противник, презрительно скривив губы. – А ну покажи. Свинья! Ты ее схватил, как свою б…

Было ясно, что Симон намерился свести счеты со своим соперником с помощью дружков-«алексеевцев».

– Надо пригласить эту женщину, и пусть она сама скажет, – вежливо настаивал (впрочем, не совсем уверенно) неприметный паренек, представлявший, как можно было догадаться, «крышу» Сашка.

– Да что ее слушать! – вновь заорал «истец». – Я же сам видел, как было! – и он вплотную подступил к своему врагу, чувствуя за собой силу. – Меня не трогает, что у тебя «крыша». Шмотки свои можешь выгружать. У меня личная на тебя обида. И ты так просто отсюда не уйдешь! Штука баксов – и тогда забыто.

– А нам ты платил?! – ощетинились на Сашка «алексеевцы».

– Да, я платил, – промямлил тот. – Собирали… тогда и я платил.

– Сколько?

– Тридцать долларов.

Рослый парень, наиболее прилично выглядевший, взял его двумя пальцами за отворот рубашки:

– Мы не проститутки, чтобы брать по тридцать долларов. Стольник!

«А мы и вовсе не платили», – подумал я.

– Ладно, не о том базар, пацаны. Надо кончать с этим делом, – высказался кто-то из дальних рядов.

– Надо разобраться, – твердил защитник Сашка.

– Ты что себя ставишь?! – набросились теперь на него.

– Я не ставлю.

– Судно наше, понял?!

Этим было все сказано: «судно наше».

– Теперь, даже если капитан захочет отказаться от них, у него ничего не выйдет, – с мрачным лицом проговорил вполголоса Олег.

– Ребята, вы здесь тоже замешаны? – подступили к нам двое из толпы, подозрительно нас оглядывая.

– Нет.

– Тогда вам лучше тут не находиться. Это и в наших, и в наших интересах. Вы сторона нейтральная, а так вы становитесь причастными. Уйдите.

– Здесь наша каюта, – ответил Олег (видимо, самолюбие не позволяло ему сразу подчиниться и уйти).

– Ну дак проходите в каюту! – последовал приказ. – Или поднимитесь! – и нас уже без обиняков стали подталкивать к лестнице.

– А вы платили за охрану? – спросил тот высокий, приличного вида.

– Нет, я не платил, – твердо произнес Олег. – Я другим плачу.