Я – контрабандист

– Активизировались, – сказал я со злостью и сам себе удивился: видимо. я превратился в истинного контрабандиста, если воспринимаю законные действия таможенников как происки заклятых врагов.

– Коммерсанты говорят: даже на взятку не идут, – продолжал электромеханик о таможенниках. – Хотя я слышал и другое: берут у кого-то одного сразу тысячи четыре-пять долларов. Оно им так удобнее: когда со всех собирали – слухи шли, даже в газеты попадало. А один человек – попробуй докажи!

– И работа налицо, – прибавил Олег, – штрафы, конфискации… Четыре-пять тысяч! – покачал он головой. – Раньше им такие взятки и не снились. Рудику я сто долларов давал, и он доволен оставался.

– Наверное, делятся с другими и наверх передают, – предположил Гена. – Хотя все равно много…

«В таких условиях Олегу придется, скорее всего, отказаться от своего рискованного промысла, – размышлял я, – Может, это и к лучшему».

– Что, с Кореей конец? – как-то спросил я осторожно.

Друг встрепенулся:

– Почему?! Не говори так! – он шутливо погрозил мне пальцем. – Чего-нибудь замутим! Всякие могут быть возможности.

ИНЫЕ ВОЗМОЖНОСТИ

Многие коммерсанты пребывали в растерянности. Или выжидали. Рейсов в Корею почти не было. Однако Олег, я видел, не мог бездействовать. Он позвонил в Пусан и выяснил, что цена на костюмы «Чемпион» упала до пяти долларов и что товара много. Затем он побывал в юридическом отделе таможни, где за определенную плату получил консультацию о новом порядке взимания начислений.

– Как я понял, «челноков» решили задавить, – поделился он со мной впечатлениями. – Теперь беспошлинно можно провозить товара не более чем на тысячу долларов. Но это касается тех, кто возил по мелочам. Нас же касается то, что пошлина увеличивается в три раза – до тридцати процентов. Хотя в большинстве случаев, говорят, начислять будут по весу: четыре экю за килограмм, то есть около пяти долларов. Это очень много. Один костюм «Чемпион» весит почти килограмм. За тысячу костюмов – пять тысяч пошлина! Безумие! Теперь даже малую часть товара нет смысла декларировать. А с другой стороны… непонятно, как они собираются это делать: все взвешивать невозможно… Значит, опять на их усмотрение, на глазок, по среднему весу товара. Значит, опять можно будет найти путь к их доброму сердцу, – ухмыльнулся Олег. – А еще я узнал, рассматривается новое положение, по которому половина добытых таможней средств остается ей же. Как тебе это нравится?!

– Как у бандитов, – сравнил я, – половина выколоченной суммы – в пользу выколачивающих.

– Ничего, – прибавил Олег бодро, – оформим частное предпринимательство, заключим с кем-нибудь из магазинщиков контракт. В контракте можно будет четко указать цены и вес, какие нам надо. И вообще, юридических лиц не так трясут, как физических.

Однажды мы с Олегом заехали в фирму «Уссури». Я остался и машине. Вернувшись, Олег сообщил, что встретил там «макаровцев» Влада Захарова и Пашу (нашего охранника).

– Предлагали с ними работать, – поведал он. – Я говорю: я же и так с вами работаю. «Нет, – говорят, – по коммерции. Деньги у нас есть, подвязка на таможню имеется: Костя Опричнин на нас работает». Прикинь! – Олег хлопнул ладонью по баранке своей «целики». – Костя! Этот неподкупный! Работает на бандитов!.. Второй Чичиков!

– Какой Чичиков? – сразу не сообразил я.

– Из «Мертвых душ». Кем работал Чичиков до того, как скупать мертвые души? Таможенным чиновником! Чичиков был строжайшим, неподкупнейшим таможенником, грозой контрабандистов. Пока не добился повышения и особых полномочий, и тогда уж провернул дело на миллионы, сговорившись с организацией контрабандистов!

Мы посмеялись. Воистину так было всегда.

– Ну а что ты Захарову ответил? – спросил я. – Насчет совместной работы?

– Отказался, понятное дело. Дураку ясно, что всю прибыль они будут забирать. Или грохнут потом, как Гладкова.

Гладкова, значит, уже убили… И бедному корейцу Пете уж точно не вернуть своих денег. На какой-то миг мне стало жаль и Петю, и даже почему-то Гладкова…

Вскоре мы отправили пятитонный контейнер с товаром в Питер (для пробы), затолкав туда и несколько десятков коробок пирожных «Чоко-пай».

– В Петербурге тоже «Чоко-пай» едят? – поинтересовалась весовщица, принимающая контейнер.

– Еще не едят, но уже хотят есть, – хохотнул Олег.

Через месяц он и сам собирался лететь туда.

– Пора налаживать цепочку: Пусан – Владивосток – Санкт-Петербург, – сказал он. – В Питере корейских товаров мало, я узнавал. Когда пробьют рынок – все повезут. Надо, чтобы мы были среди первых.

Да, Олег уже никогда от этой деятельности не откажется, сознавал я, это его стихия. «Контрабандист действует по призванию, по страсти…» – вспомнилась мне запись в его блокноте.

ЗАТМЕНИЕ