"Я - кто?! Сенсей?": Вжиться и выжить. Том I.

Все вместе это означало: узнать, что Хатаке использует сокомандников как пушечное мясо, было нельзя. Просто не от кого. Ведь если что, болтунов вычислить — раз плюнуть, потому что рассказать о засекреченной миссии АНБУ мог бы только выживший. А в бездоказательную, неконкретную сплетню мало веры.

Но возникал вопрос, зачем нужен такой командир, который гробит свою команду, но выполняет задание любой ценой?

— Любой ценой… — ошарашено проговорил вслух. — Вот и нашелся последний кусок в мозаике: «Странное поведении Хатаке Какаши», который все объясняет! — взявшись за голову, крепко зажмурился. — Был бы Какаши простым мудаком, было бы проще!

То, что он психически нездоров — это стало очевидно еще в Деревне. Но что он настолько двинут, я даже не подозревал! Ни мне, ни кому-либо еще и в голову не могло прийти, что талдычащий о важности друзей и команды ученик Четвертого может жертвовать товарищами как фигурами на шахматной доске ради победы!

А ведь такому Какаши вполне можно доверить даже грязную работу — он ее выполнит. Потому что он повернут на правилах и пометка о выполненном задании для него важнее всего! Даже важнее моральных принципов, которых у шиноби и так не особо много. Потому-то такому исполнительному прощается очень и очень многое! И поэтому у него железобетонная крыша от Хирузена! Да что там! Из титановых ломов и гранита!

Третий неспроста приставил Какаши к Наруто и Саске. Он точно не мог забыть про «милую» привычку Собакина выполнять миссии любой ценой. Вывод? Нам надо быть очень осторожными, если мы хотим дожить хотя бы до смерти старого обезьяна.

Поймав себя на том, что чуть ли не с остервенением тру лицо, я остановился и попробовал привести мысли в порядок. В итоге просто сжевал шарик успокоительного и запил водой из фляжки. Будь у меня больше времени, тогда что-то из разряда «подыши и посчитай в уме», «помычи оммм» и тебя отпустит, могло прокатить, но его у меня не было, а «радовать» Наруто своей кислой рожей я не собирался. Его вопросы сейчас были бы очень некстати. А я боялся, что ляпну что-нибудь, о чем потом буду сожалеть.

Когда дошел до островка с домиком уже стемнело, но, на мое счастье, началась гроза и молнии отлично осветили мне дорогу. Правда, я вымок, но меня это уже не волновало. Меня вообще мало что волновало в тот момент. Похоже, я переборщил с успокаивающим на голодный желудок.

Дождь кончился, стоило мне только выйти на берег около островка Тадзуны, белесым силуэтом-призраком.

Свет в домике не горел, но в окнах я прекрасно видел восхищенные лица детворы, они тоже любовались небом. Да я и сам засмотрелся на отражение неспешно крутящейся, хоть ветер был сильным, мельницы в темной воде.

Было в этом что-то мистическое что ли. Задумавшись о детстве и грозах, я заметил Наруто только когда он подбежал ко мне.

— Ирука, скорее в дом! А то тебя молнией ударит!

Я заторможено помотал головой и заплетающимся языком попробовал выговорить:

— Не ударит. Молния бьет в самый высокий объект. Может в мельницу, например, треснуть.

Пока я с глупой улыбкой смотрел вверх, в расцвеченное лиловыми всполохами и яркими разломами небо, Наруто привел меня в зал.

— А ты знал, что деревья являются естественными громоотводами? Посаженные возле здания, они улавливают молнии, а корни помогают заземлять разряд.

Обтерев лицо рукавом, Тадзуна хмыкнул и поставил корзинку с соломой и куриными яйцами около обеденного стола.

— Эти деревья уже росли тут, я их не сажал. Но они действительно защищают мой дом.

— Да без разницы, Тадзуна-сан. — пожал я плечами и икнул.

Наруто сначала пытался меня уговорить сесть, а потом просто силой усадил, толкнув на порог гостиной и попытался стянуть с меня обувь.

— Я сам, — остановил мальчика, чуть не сев мимо.

Немного раздраженно фыркнув, Узумаки принес полотенце и стал тереть мои волосы.

Снятый жилет его клон повесил на стул, рядом разложил толстовку и штаны. Оставив мне только водолазку, да подштанники от комплекта термобелья. Цунами организовала чай и плед, и даже грелку.

Все таки приятно, когда о тебе заботятся.

Прислонившись к прохладной стене, я слушал рассуждения Тадзуны, его ставший уже привычным хриплый тенорок — он рассказывал что-то такое, что заинтересовал даже Сакуру.

Сквозь полуприкрытые веки я видел Цунами, зашивающую одежду сынишки и Наруто, который облокотившись на мое колено, с восторженно открытым ртом и круглыми глазами внимал старику. Остальные были вне пределов моего взгляда, но я их чувствовал: недовольство Сакуры, сдержанное любопытство Саске и глухое раздражение Какаши. Скрип половиц под татами, шуршащий звук закрывающейся двери, после этого Хатаке стало не «слышно».

Мигнули лампочки и Тадзуна забегал от выключателя к выключателю, чтобы погасить свет.

В полной темноте, как у телевизора вечерами в моем прошлом, все сидели в зале у окон и смотрели в небо. Тадзуна боялся перепадов напряжения, что он нагородил с электричеством, я так и не понял из его объяснений, да и не стремился понять. Зато на кухне стояла толстая восковая свеча в стеклянной клетке с железными ребрами и ручкой.