Я - Кукла

Горбатый бросился наверх. Он вернулся с нашими шмотками и бросил их в темную дырку лаза. Затем сам скрылся там. Через 2 минуты он вернулся, в руках у него был «шмайсер» и рожков 5 за поясом.

— Юрка, зарывай склад. Я попытаюсь их отвлечь. Пробегу леском, вон туда. Как закопаешь — иди на станцию, я потом приду.

— Ты с ума сошел Горбатый. Они будут стрелять.

— Я буду осторожен. Давай, Юрка, время нет.

Горбатый понесся, как лось через лес. Я схватил лопату и с яростью стал закапывать траншею. Через минут пятнадцать в стороне раздалась стрельба. Шум ее усиливался. Еще минут двадцать стреляют, а я уже закончил и выравниваю дерн. Бегу к соседнему шурфу и заваливаю его тоже. Стрельба реже, но она продолжается. Первый шурф тоже замаскирован.

Бегу по лесу к Горбатому. Стрельбы не слышно. Куда-то далеко зашвыриваю мешавшую лопату, бегу и бегу…

Горбатый лежит на животе, на вершине холма. Кругом стреляные гильзы. Поднимаю голову Горбатого.

— Юрка, — тихо говорит он, — Меня убили.

Я сажусь на корточки и кладу голову на колени.

— Что ж ты наделал, Горбатый?

Я глажу его волосы.

— Юрка, — он уже хрипит, — Бросай копать, мы уже давно взрос…

Горбатый затих, а я все глажу и глажу его волосы.

— Руки вверх!

Меня окружает толпа в милицейской форме. Я их не слышу. Я все шепчу: «Горбатый, что ты сделал?»

Николаев монотонно постукивал карандашом по столу.

— Так что теперь будем с вами делать, Самсонов?

— Мне все равно.

— Что вы там делали?

— Зачем вы убили Горбачева?

— Он оказал вооруженное сопротивление.

— Он муху не убьет.

Николае молчит, только стук карандаша отдается в ушах звуком молота по наковальне. После длительной паузы он продолжил.

— Я понял только через пять минут, что Горбачев отвлекал нас от тебя. Но остановить людей было невозможно. И вообще, я считал, что ты с грузом уже на станции и был ужасно поражен, увидев на холме.

— Я пойду домой, Сергей Николаевич.

— Иди, — вдруг согласился он.

Домой не пошел, а поехал к Ольге и выплакал ей всю горечь происшедшего.

— Юра, тебе уже много лет. Зачем и для чего ты рискуешь?

— Горбатый тоже высказал мне эту мысль перед смертью.

— Так что же ты решил?

— Пока ничего.

— Отдай ты им этот склад. Что нам делать с этим антиквариатом, картинами, янтарем и прочей мишурой. Продать никому невозможно. Это не Запад.

— Может ты и права, но Горбатый рисковал из-за этого склада и погиб. Только это мне и не позволяет сдать его.

— Подумай еще, Юра. Все, что вы нашли — это все государственные ценности, за кражу которых, бьют.

— Я подумаю, Ольга.

Мы похоронили Горбатого и на следующий день, утром, я взял переписку Геринга и пошел в Большой дом. К Николаеву меня пропустили быстро. В накуренном кабинете сидело три человека. Уже знакомый мне Виктор Афанасьевич, Николаев и моложавый капитан.

— Здравствуй, Самсонов, — приподнялся Николаев.

— Я пришел сдать то, что мы нашли с Горбачевым. Вот, возьмите.

Николаев взял документы, просмотрел и отдал молодому — Виктору Афанасьевичу.

— И что же там есть? Вы видели? — взволновано проговорил молодой, пробежав документы глазами.

— Там янтарная комната, картины, ковры, антиквариат.

В комнате наступила тишина. Документы перешли к капитану.

— Вы хотите передать нам склад? — спросил капитан.

— Когда поедем? — ответил я.

— Сейчас, — сказал Николаев, — Кузнецов, срочно вызовите солдат, машин пять с лопатами. Вы, — обратился он к молодому, — дозвонитесь до Эрмитажа, пусть вышлют двух экспертов, но примерно, через два часа, после нашего отъезда. Идите, подготовьтесь к отъезду.

Николаев поднял трубку телефона.

— Товарищ генерал, разрешите зайти по очень срочному делу. Да. Иду.

Я остался в кабинете один. Прошло полчаса. Влетел Николаев.

— Поехали Самсонов.

Опять едем впереди колонны, на газике. Сзади караван машин. Доезжаем до Бегуниц и сворачиваем налево, в сторону Волосова.

Вот и проклятый холм, едем к нему прямо по клеверу. Машины останавливаются. Мы выходим.

— Вот этот холм. Мы взломали дыру сзади, поэтому вход здесь.

— Кузнецов, — закричал Николаев, — оцепи это место.

Часть солдат по выпрыгивала из машин и цепью окружили холм. Другие с лопатами подошли к подошве холма. Я разметил участок и они начали копать.

Когда показались ворота, все сгрудились вокруг них. Меня отозвал в сторону Николаев.

— О янтарной комнате никому ни слова. Сейчас пойдешь с нами и покажешь, где эти ящики.

С яркими фонариками, только пять человек, шли проходами к заветным ящикам.

— Вот, — я показал на темные однообразные громадины.

Один из сопровождавших скинул уже выломанную крышку ящика и вытащил панель.

В свете фонариков янтарные плиты меняли окраску, становясь то оранжевыми, то красными.

— Это они, — сказал один из присутствующих.

— Кузнецов, — опять приказал Николаев, — Эти ящики сейчас вынести, в машины и срочно отвезти в управление. Как только освободишь место, приглашай экспертов. Оружие здесь есть? — обратился он уже ко мне.

— Да. Справа у входа. Ящиков пять, а слева — ящики с патронами, по-моему двадцать два.

— Хоть один ящик вскрыт?

— Да. Горбачев брал автомат.