Я – Кутюрье. Кристиан Диор и Я

Что касается меня, никакого преклонения, никакого умиления, никакого сожаления. Я еще не пережил свои лучшие годы, а прошлое еще совсем живое. Ему ровно девять лет, и признаюсь, что более всего меня интересует его будущее.

Ибо Кристиан Диор, кутюрье Дома моды «Кристиан Диор» на авеню Монтень, 30, родился в 1947 году. Чтобы восстановить правду о его жизни и первых шагах в карьере, пока еще короткой, я решился написать эти строки. Признаю, что этот девятилетний мальчик уже заставил достаточно говорить о себе, кстати и некстати.

Если я буду ждать, когда он подрастет и состарится, то рискую потерять с ним связь.

Что более всего побуждает меня к рассказу о своей жизни – это годы ученичества. Но когда вы входите в профессионально зрелый период, вы уже не можете понять того ученика, каким были когда-то.

Когда я пишу эти страницы, пытаюсь выразить себя необычным для меня образом.

Я делаю это с некоторым беспокойством и без малейшего тщеславия.

«Мои отец и мать у дома в Гранвиле»

Дом в Гранвиле, 1905

Тщеславие! При этом слове некоторые, наверное, усмехнутся: «Вы пишете книгу о себе, о вашем Доме, о вашей профессии и хотите, чтобы вас не называли тщеславным?!» Я хочу, чтобы мы правильно понимали друг друга. В этой книге я говорю о том, что знаю. Те, кого не интересует мода и как ее делают, не будут ее читать, а другие сочтут естественным, что именно я ее написал. В моем случае было бы самонадеянно говорить о чем-нибудь другом, поскольку я добился успеха в качестве кутюрье. И было бы странным, если бы я начал рассуждать об абстрактном искусстве или реформе конституции.

Вот где я не уверен в отсутствии тщеславия, это когда речь зайдет о Кристиане Диоре – особе публичной и Кристиане Диоре – обычном человеке. Существуют два Кристиана Диора – я и другой, которые отдаляются друг от друга все больше и больше.

Я – и в этом нет никаких сомнений – родился в Гранвиле (Ла-Манш) 21 января 1905 года. Отец – Александр-Луи-Морис Диор, промышленник, а мать – Мадлен Мартен, без профессии. Полупарижанин-полунормандец, я очень привязан к местности, где родился, хотя никогда туда не вернусь.

Я люблю встречи с близкими и верными друзьями, ненавижу шум, светское возбуждение и внезапные перемены.

Другой – это известный кутюрье. Это особняк на авеню Монтень и группа зданий вокруг него. Он – это тысячи людей, платьев, чулок, духов, рекламных афиш, фотографий в газетах и журналах и время от времени маленькие революции, проливающие не потоки крови, а потоки чернил.

Но последствия этих революций откликаются во всем мире.

Гранвиль. Вид на море, 1906

Именно этот Кристиан Диор занимает первое место в этой книге. Может, мне стоит успокоиться и говорить только о нем, а о себе умолчать? Но тогда я бы слукавил и лишил свои воспоминания личных впечатлений. Один профессиональный романист, наш соотечественник, Гюстав Флобер, защищая в суде свою героиню, воскликнул: «Мадам Бовари – это я».

Так и я, если меня загонят в угол, скажу о том, другом: «Кристиан Диор – это я». Потому что в конечном счете все, что было моей жизнью – хочу ли я этого или нет, – выражено в моих платьях.

Часть 1 Как я стал Кристианом Диором

Глава первая Кутюрье поневоле

Гранвильская гадалка

Я счел бы себя неблагодарным и покривлю душой, если не напишу заглавными буквами слово «СЛУЧАЙ» в начале своего повествования. Именно он заставляет меня выразить свою признательность предсказательницам судьбы.

Они мне с детства предсказывали счастливую судьбу. Это было в 1919 году во время благотворительной ярмарки в пользу воевавших солдат. Многочисленные сельские аттракционы располагались на украшенных цветами помостах. Каждый в меру своих возможностей хотел принять участие в празднике. Я же в костюме цыганенка, с корзинкой на шее, торговал талисманами предсказательницы судьбы.

К вечеру толпа поредела, и я оказался поблизости от балагана прорицательницы. Она любезно предложила мне прочитать судьбу по линиям руки. Тогда я не придал большого значения ее предсказанию, тем более что оно показалось мне весьма непонятным, но, вернувшись домой, я точно пересказал домашним ее слова: «Вы окажетесь без денег, но женщины будут благосклонны к вам, и благодаря им к вам придет успех. Вы разбогатеете и будете много путешествовать».

Выражение «благодаря женщинам вы разбогатеете» сейчас уже не кажется двусмысленным, но в то время оно было странным, как для моих родителей, так и для меня. Мы были мало сведущи как в торговле «белым товаром», так и в прибылях от Высокой моды. Как бы ни были несхожи эти различные виды деятельности, для родителей они имели нечто общее: они никоим образом не затрагивали их родных и уж тем более их собственных детей. Угрозу бедности невозможно было предвидеть, а что касается «путешествий», все тут же воскликнули: «Поездки для Кристиана?! Для него пойти в гости к друзьям – уже проблема!»

Мои родители не узнали бы меня – да я и сам бы себя не узнал – в конце 1945 года, когда началась авантюра с Домом Кристиана Диора.