Я лечил Сталина: из секретных архивов СССР

Белокуриха находится в предгорьях Алтая, в 70 верстах на юг от Бийска. Мы ехали эту дорогу на каком-то разбитом грузовике, переправлялись на пароме через мутную многоводную Катунь, потом тряслись в объездах, по пыльной степной дороге или по засасывающей грязи через село Смоленское. Впрочем, бывали поездки и на легковой машине: однажды даже на машине, покрышки которой, вместо воздуха, были набиты бумагой. Тогда, как и теперь, - не было резины. Путешествовали мы туда и на лошадях, поездка эта была с остановками для еды - напоминала она давно прошедшие времена и поэтому была поэтичной. Наконец, позже можно было перелететь и на маленьком самолете.

Белокуриха - живописный уголок. Радиоактивные теплые лучи дали основание для организации сперва примитивных, потом более современных условий для курортного лечения больных с заболеваниями суставов, ревматизмом, сердечными заболеваниями, некоторыми гинекологическими формами[101].

Мне предложили быть научным руководителем этого курорта, и мы жили там четыре лета подряд, потом еще раз приехали уже из Ленинграда. Я стал заниматься дебетом воды, измерением махе-единиц[102], альфа-бета частиц гамма-лучей; мы вырабатывали показания к лечению, противопоказания, схемы процедур и т. п. Сотрудники клиники стали вести специальные работы, что в дальнейшем составило два сборника трудов, вышедших под моей редакцией. Червь скепсиса меня все время точил, я вспоминал «Лурд» Золя или «Монт-Ориоль» Мопассана. Все больные выписывались «с улучшением», некоторые, прибывшие на костылях, к концу лечения бросали костыли и отбывали с бойко двигавшимися конечностями.

Мы измеряли показатели функции кровообращения (например, скорость тока крови) до ванны и после ванны - радоновой и пресной для контроля. В ванном корпусе мы задыхались от «эманации» (попросту - от влажности), потели - но удовлетворенно отмечали «разницу», «динамику» и т. д. Вода действует специфически, это показывают объективные, клинические способы. Исследовали и биохимические показатели, ставили эксперименты - купали кроликов и морских свинок или оставляли их на ночь дышать радоном. Собирали научные конференции, читали больным лекции об осторожном отношении к процедурам, «сильнодействующим». Слово «радий» говорило само за себя и способствовало доверию и послушанию больных. И все же, несмотря на личный опыт, у меня и до сих пор гнездится где-то подозрение насчет суггестивной природы эффекта лечения водами.

К Белокурихе с юга подходят горы, покрытые смешанным лесом; в логах, спускающихся к долине, по которой сверкает речка, пышные заросли высоких алтайских трав с крупными, яркими, но не пахучими цветами. Речка Белокуриха скачет по огромным глыбам гранита; брызги, пена и шум воды наполняют ущелье. Мы отправляемся верхом - к Синюхе. Это великолепная гора, верстах в 25 от курорта. Надо проехать маленькие алтайские деревеньки, пасеку, на которой нас славно угощали медовухой; можно переночевать на сеновале и утром, чуть свет, начинать взбираться по склону горы, по тропинке, теряющейся в травах между вековыми деревьями. Наконец, альпийская зона - низкорослые кустарники, сочная изумрудная трава, а дальше - голые скалы причудливой формы, напоминающие развалины старой крепости. Мы - на вершине, перед нами Алтай, море сумрачных, точно волны, темно-синих гор, утопающих на горизонте в тумане облаков (это все же север). Назад возвращаемся в лунную ночь, зеленый свет обливает наш путь, тени наши закрывают и без того запутанную тропу. Едва идешь - после непривычной верховой езды все болит, но приятно.

Другой маршрут - на Шиши, горы, в виде полукруга охватывающие наши ближние, знакомые и исхоженные горки. Поход пешком - 20 верст. Идем по гребням вершин, как в фантастическим запущенном парке, где на фоне яркой лиственной зелени чернеют пихты и краснеют гроздья кислицы (дикой смородины); спускаемся весело с горы Церковки с криками: «Все выше, выше и выше стремим мы полет наших птиц!» Наш Леник уже бежит за нами, он хорошенький мальчишка, играет с ребятами в «Чапаева».

В Новосибирске два-три раза в год повторяются циклы врачей для усовершенствования; обычно на четыре месяца приезжают врачи из разных областей Сибири, даже из Якутии, из Владивостока, с Камчатки, но большей частью - из промышленных центров Кузбасса. Обычно это небольшая группа - от пяти до пятнадцати человек, изредка до двадцати. Все врачи разные, хотят разное, понимают по-разному - как им читать? Но они народ вежливый и благодарный; расстаемся друзьями, фотографируемся. Повторять одно и то же столь часто - не страшно; я всегда читаю без подготовки и без плана: просто демонстрация больного и его разбор с более или менее обширными экскурсами в теорию. Но нет того подъема, который создает многочисленная и молодая студенческая аудитория. Вот если бы был здесь мединститут! И он должен быть в таком крупном центре. И перейдет сюда учиться Инна (а то она уже бросила институт - не жить же на два дома).