Я — легенда

Он буквально пожирал ее глазами, скользя взглядом по телу: вниз по ногам, через холм ягодиц, вверх по склону спины, по белым плечам, вниз по стремящейся к земле тяжелой груди, по животу…

Скотт закрыл глаза, будто в оцепенении спустился с груды коробок и поплелся к стулу. Влез на него, провел пальцем по лбу, и рука вдруг упала, а голова откинулась на деревянную спинку.

Он снова встал и направился к коробкам; едва ли отчетливо сознавая, что делает, влез на самый верх. «Да, вот так вот, взгляни еще разик на двор», – ехидно подшучивал его рассудок.

Сначала Скотт подумал, что Кэтрин зашла в дом. В горле предательски заклокотало. А потом он увидел, как она стоит около двери погреба и, поджав губы, оценивающе смотрит на замок.

Скотт сглотнул.

«Неужели она догадалась?» – мелькнуло в голове.

Это была жуткая минута: он готов был кинуться к двери и закричать: «Спускайся, спускайся ко мне, милая девочка!» От едва подавленного желания губы мелко затряслись.

Девушка прошла мимо окна. Он буквально проглотил ее глазами, как будто видел в последний раз. Когда она скрылась, он сел на коробки, прислонившись спиной к стене, разглядывая свои тонкие – тоньше полицейской дубинки – лодыжки. Задняя дверь хлопнула, и шаги Кэтрин вновь раздались над головой.

Скотт был выжат. Ему казалось, расслабься он хоть на йоту больше – и его тело потечет по коробкам на пол, как густой сироп по сложенным горкой шарикам мороженого.

Он не представлял, сколько просидел так, прежде чем услышал, как со скрипом открылась и вновь захлопнулась задняя дверь дома. Скотт вздрогнул и испуганно поднялся.

Кэтрин прошла мимо окна, крутя на пальце связку ключей. У него перехватило дыхание: «Она залезла в бюро и нашла запасные ключи!» Скользя и прыгая, он заспешил вниз. И уже внизу, в последний раз прыгнув, подвернул правую ногу и поморщился от боли.

Схватив пакет с бутербродами, он запихнул в него термос, а недоеденную пачку печенья кинул на холодильник.

Скотт суетливо огляделся. Газета! Он бросился к ней, схватил и тут услышал, как девушка подбирает ключ к замку.

Свернутую газету Скотт засунул на полку плетеного столика, а потом, схватив книгу и пакет с бутербродами, бросился в темную яму, сделанную в полу, где стояли бак и водяной насос. Это убежище на случай, если Кэтрин попытается еще раз проникнуть в погреб, он присмотрел заранее.

Скотт спрыгнул со ступеньки на сырой цементный пол.

Замок на двери, лязгнув, открылся, и его со скрежетом вынули из металлической скобы.

Скотт осторожно перешагнул через несколько труб, скользнул за высокий холодный бак, положил пакет и книжку и замер, тяжело дыша.

Дверь поднялась, и девушка спустилась в погреб.

– Запирать погреб, – медленно проговорила она с презрением в голосе. – Как будто я что-то стибрю.

Оскалив стиснутые зубы, Скотт почти беззвучно прорычал:

– Безмозглая сука.

– Хм, – промычала Кэтрин, и ее тапки зашаркали по полу. Она опять пнула стул, ударила ногой по масляному обогревателю… Тот в ответ глухо загудел.

«Не распускай ноги, дура!» – взорвалось в мозгу Скотта.

– Крокет, – сказала девушка, и Скотт услышал, как она вынимает крокетный молоток из сумки. – Хм, – опять промычала Кэтрин с некоторым удовольствием. – Вперед! – И молоток громко щелкнул по цементу.

Скотт осторожно подвинулся вправо, цепляясь рубашкой за холодную шероховатую поверхность стены. Ему было холодно.

Девушка ничего не слышала, напевая:

– Угу, воротца, клюшки, мячики, приз…

Она торжествующе мяукнула.

Скотт стоял, подглядывая за ней. Кэтрин склонилась над спортивной сумкой. А так как, загорая, она ослабила лямки лифчика, он отвис и уже почти не скрывал ее грудей. Даже в полумраке Скотт разглядел молочно-белую кожу в том месте, которое обычно недоступно ни солнцу, ни взгляду.

«Нет! – запротестовал его разум. – Назад! Она увидит тебя!»

Потянувшись за мячом, Кэтрин наклонилась еще ниже, и лифчик соскользнул.

– Оп! – довольно произнесла она, укладывая крокетные принадлежности в сумку.

Скотт прижался затылком к прохладной сырой стене, жар волнами разливался по его щекам.

Как только Кэтрин заперла за собой дверь, Скотт вышел из укрытия. Он положил пакет и сумку на стул, ощущая, как от напряжения наливались кровью и горели все его мышцы.

– Я не могу, – бормотал он, тряся головой. – Я не могу, не могу. – Скотт не знал, что именно он не может, но был уверен, что это что-то очень важное.

– Сколько лет этой девушке? – спросил он вечером, не отрывая глаз от книги, как будто вопрос возник случайно и не имел никакого значения.

– Думаю, лет шестнадцать, – ответила Лу.

– Да? – рассеянно откликнулся он, будто уже забыл, о чем спрашивал.

Шестнадцать. «Возраст незагубленных надежд». Где-то он уже слышал эту фразу.

Скотт отбросил эту мысль. Он всего лишь маленький изящный гномик, который сидит на коробках и уныло смотрит на дождь, на то, как капли стучат по земле, разбрасывая комочки грязи на карнизе.

На его лице застыла маска невыразимой скорби. «Не нужно впадать в отчаяние, – пронеслось в мозгу. – Не нужно».