Я — легенда

Он долго лежал в таком положении, не в силах пошевелиться, жадно наполняя легкие холодным воздухом. Его трясло от пережитого ужаса и физического перенапряжения. «Залез, – думал Скотт. – Залез, залез». Он был не в состоянии думать о чем-либо другом.

Как Скотт ни устал, мысль о победе согревала его и придавала уверенности.

4

Прошло некоторое время. Он нетвердо встал на ноги и огляделся.

Вся поверхность огромной крышки стола была завалена внушительного вида банками из-под краски, бутылками, склянками. Скотт пошел мимо этих исполинов. По дороге он забрался на полотно пилы с зазубренным краем и потом бежал что было мочи по ее гладкой и холодной как лед поверхности, чтобы быстрее вновь ступить на крышку стола.

Оранжевая краска. Скотт прошел мимо разрисованной яркими полосами банки. Голова его едва доходила до нижнего края этикетки. Он вспомнил, как когда-то подолгу красил здесь, внизу, садовые стулья. Но все это было в прошлом, от которого его отделяло роковое падение в погреб.

Запрокинув голову, Скотт глядел на запачканную оранжевой краской ручку кисточки, торчащую из склянки гигантских размеров. Всего какой-то день тому назад он мог бы удержать кисточку в руках. Теперь же она была в десять раз длиннее его тела. Для него она стала огромной полированной желтой дубиной с острым как нож концом.

Раздался громкий щелчок – и погреб опять наполнился сравнимым с шумом океана ревом масляного обогревателя. Сердце забилось учащенно, но через некоторое время его биение снова стало ровным. Нет, никогда он не сможет привыкнуть к этому всегда неожиданному, как гром среди ясного неба, оглушительному гулу обогревателя. Но, впрочем, все равно, ведь мучиться осталось не больше четырех дней.

Ноги начали замерзать – нельзя было терять ни секунды. Миновав пустые банки из-под краски, похожие на неуклюжих монстров, он вышел к свисающей перепутанными кольцами с крышки холодильника веревке толщиной с его тело.

Вот уж настоящее везение. Рядом с высящейся, как башня, коричневой бутылкой из-под скипидара Скотт нашел мятую тряпку розового цвета. Судорожно обмотал часть ее вокруг тела, подоткнул под ноги, а на оставшуюся свободной часть лег спиной, ощутив под собой морщинистую поверхность и провалившись в ее складки, как в перину. От тряпки густо пахло краской и скипидаром, но Скотту уже было все равно. Укутавшись, он вскоре погрузился в ласковые объятия тепла.

Запрокинув голову и прищурившись, Скотт смотрел на бесконечно далекую крышку холодильника. Оставалось преодолеть подъем в семьдесят пять футов. На стенке холодильника не было ни единой щербинки, в которую он мог бы поставить ногу. Точки опоры надо будет искать на самой веревке. Но, по всей видимости, все семьдесят пять футов придется преодолеть, подтягиваясь на руках.

Глаза закрылись, и некоторое время Скотт пролежал, не поднимая век. Медленно дыша, он старался максимально расслабиться. Если бы в желудке унялась острая боль, вызванная голодом, он смог бы уснуть. Но эта боль волнами обрушивалась на стенки желудка, и тот в ответ недовольно урчал. Скотт недоумевал: неужели ощущения не обманывали его и желудок был совершенно пуст?

Поймав себя на том, что он весь отдался мыслям о еде – о ростбифе, роняющем капли пряного соуса, и бифштексе, щедро посыпанном грибами с коричневыми краями и луком, – Скотт понял, что пора вставать. Пошевелив еще раз отогревшимися пальцами ног, он сбросил с себя покрывало и встал.

Только теперь он вспомнил о происхождении тряпки, под которой отогрелся.

Это был обрывок нижней юбки, когда-то принадлежавшей Лу, но уже давно изношенной и выброшенной в коробку со старым тряпьем. Подняв уголок тряпки, Скотт помял пальцами мягкую ткань и ощутил странную острую боль в груди и животе. Но уже не голод мучил его, а память об утраченном.

– Лу, – прошептал он, не в силах отвести взгляд от материи, которая когда-то касалась теплого, испускающего нежный аромат тела жены.

В сердцах Скотт бросил тряпку, и на лице его застыла суровая маска. Он поддал тряпку ногой и, потрясенный этим новым переживанием, отвернулся от нее и твердым шагом пошел к краю стола. Веревка оказалась такой толстой, что он не мог ухватиться за нее пальцами, – значит, придется ползти по ней, как по дереву.

К счастью, веревка свисала так, что первую часть пути Скотт смог преодолеть на четвереньках.

Он подергал веревку изо всех сил вниз, чтобы проверить, прочно ли она закреплена. Веревка чуть-чуть поддалась, потом натянулась. Скотт подергал еще раз: все, прочно держится. Но это означало крушение всех его надежд на то, что ему удастся вместе с веревкой сбросить вниз коробку печенья, лежавшую на скрученной кольцами на крышке холодильника веревке. До этого момента Скотт питал некоторую надежду на успех своего замысла.

– Ладно, – вздохнул Скотт и, набрав в легкие побольше воздуха, полез вверх.