Я, Легионер

В один из последних дней нашего пребывания в этом забытом богом и людьми месте нашей боевой группе выпала неприятная задача — уборка мусора дивизии. Как всегда, старший бригадир Хант убеждал нас поспешить: «Чем быстрее вы закончите, fucking, тем лучше для вас». Над мешками с мусором из кухни летали мухи всех видов и жукоподобные насекомые. Я чувствовал, что все мошки Северной Африки назначили себе встречу здесь. Мы должны были замотать головы, как и во время песчаной бури, чтобы собрать пищевые отходы. Семеняк первым осмелился войти в облако мух и жуков и взять мешок с разлагающимися остатками пищи. После него пошел Волыньский, а потом встал и я, и мы образовали цепь к грузовику, кузов которого должны были заполнить. Через пять минут грузовик был полон. Но, к нашему сожалению, оставались еще отбросы, и шоферу пришлось сделать еще один рейс. Когда грузовик отъехал, я увидел, как большинство насекомых разлетелись по площадке и оставили нас в покое.

Как только грузовик выехал из ворот части, за ним побежали дети, которые отчаянно кричали: “Cadeau, Cadeau!” Они хотели, чтобы им подарили что-то из мешков, на данный момент еще я не понимал, что наш мусор был для них настоящим сокровищем. Некоторые из них бежали очень быстро. Они пытались заскочить в кузов и дотянуться до какого-нибудь мешка. Волыньский выстрелил в воздух, и дети разбежались, как насекомые.

Когда мы подъехали к свалке, я увидел, что она пуста, и не было никаких нагромождений отходов. Я думал: насекомые и стервятники пожирают все. Однако когда мы начали выбрасывать мешки в огромную мусорную яму, дети, которые недавно бежали за нами, подошли и начали прыгать в нее. На этот раз они не реагировали на выстрелы в воздух, так как были очарованы найденным в полиэтиленовых пакетах кладом. Некоторые собирали пластиковые бутылки, другие — пустые банки из-под кока-колы, а третьи напали на гниющие куски мяса и остатки сухарей и печенья. Это было жуткое зрелище. Тогда в первый раз я осознал ту степень голода и нищеты, на которые были обречены эти люди.

— Зажгите fucking костер в яме! Эти fucking дети заболеют от этого fucking мяса. Побыстрее, двигайте fucking задницами!

— Как прикажете, — прокричал Волыньский, прыгнул в яму и начал разжигать кучу картонных коробок.

Мы бросились искать сухие ветки кустарников и деревьев, которые находились в этом полупустынном районе. Через десять минут в яме горел костер, который постепенно покрывал мусор. Дети начали карабкаться по стенам ямы, старшие помогали младшим убежать от пламени.

— Только так, fucking, понимают, что им нельзя, fucking, гнилое мясо есть, — заключил довольный Хант, и мы направились обратно в часть.

К счастью, остальные отходы были собраны в мусоровоз, и вторым рейсом наша неприятная миссия должна была закончиться. В огромном рву, однако, нас ожидал еще один сюрприз. Пока мы грузили мешки, огонь утих, и босоногие дети Абеше прыгнули обратно в яму.

Большинство из них обожгли ноги, но радовались зажаренному на огне мясу или найденному среди углей куску горелого хлеба и печенья. Хант поднял руки и закричал отчаянно:

— Опять эти же, fucking, дети, которые, fucking, ничего не понимают. Их нужно вытащить из ямы. Давайте все вниз! — и первым прыгнул в тлеющие остатки мусора.

Видя, что все мы спускаемся в яму, дети испугались и за считанные секунды вскарабкались на стены, но продолжали оставаться вблизи, чтобы посмотреть, что еще есть в грузовике. Мы снова разожгли сильный огонь, а затем начали бросать мешки по одному в превратившуюся в печь яму.

Мы не позволяли детям приближаться к яме, так как кто-нибудь из них вполне мог броситься в пламя, чтобы достать пустую бутылку или кусок тухлого мяса. Мы охраняли ров, пока от мусора не остались лишь пепел и какая-то жестянка. Как только мы вернулись в машину и направились к части, дети снова прыгнули внутрь. Теперь я понял, почему на это свалке никогда не накапливался мусор.

Из Нджамены в Фалью

Два дня спустя мы отправились обратно в Нджамену, где моя группа приняла недельный наряд. Когда я не был на дежурстве, то мог выходить в город. Для отпуска был организован грузовик, который всегда выгружал нас перед борделем «Роза ветров». Мой друг Йорданов влюбился в это место, и там он наконец заговорил по-французски благодаря своим многочисленным учительницам. Я, однако, по примеру старых легионеров брал такси и ехал к единственной освещенной улице в столице Чада, на которой были дискотека, казино, пиццерии и, как оказалось, даже китайский ресторан.

Когда я первый раз вошел в дискотеку и увидел китаянку, танцевавшую здесь, в самом сердце Африки, то протер глаза и понял: китайцы завладеют миром. Вслед за китаянкой я увидел девушку в тигровом платье, которая заинтриговала меня. Я пригласил ее на танец, и она с радостью согласилась. Мы выпили немного пива, но когда она попросила меня проводить ее, настало время отправиться к «Розе ветров», где нас выстраивали в полночь, а затем загружали в машину и возвращали в часть.