Я, Легионер

«You don’t stop, man! Мы всего в двух километрах, а затем конец». Я знал, что в легионе понятие «конец» не существует, потому что мы служили 24 часа в сутки и всегда были на посту на всякий пожарный, но, по крайней мере, я надеялся пойти на следующий день к военному врачу. Я подумал, что в гражданской жизни я никогда не прошел бы с вывихнутой лодыжкой такое расстояние, но раньше я думал, что моральные ценности и интересы человека ограничивались только деньгами и материальными благами. Здесь, в обществе чудаков и сумасшедших авантюристов, было другое, и, таким образом, за то, что я не сдался из-за вывиха, я заслужил уважение своих товарищей и доверие командира Ханта. Я последовал примеру Фудзисавы в стремлении к Белому кепи и, в самом деле, чувствовал, что Львы приняли меня в свои ряды.

До тех пор я был новичком, но после последнего перехода, особенно после успешного выступления всей нашей группы, я действительно стал частью большой семьи легиона. Мои принципы и идеалы выковывались опять же в соответствии с правилами игры в этом новом обществе, которое все больше начинало мне нравиться.

На следующий день я был в кабинете Кормье с просьбой, чтобы мне разрешили пройти медицинский осмотр.

— Вольно, вольно, что такое? — спросил сержант, не поднимая глаз от журнала K'epi Blanc, который лежал открытым у него на столе.

— У меня есть небольшая проблема с лодыжкой правой ноги, mon adjudant. — Я начал объяснять ему, спрашивая разрешения пойти к врачу.

— Говоришь, у тебя небольшая проблема? С небольшими проблемами Львы не пристают к коменданту лазарета (врач был в чине майора).

— На самом деле, я вывихнул лодыжку, и при ходьбе она очень сильно болит, mon adjudant.

— Боль? Смотри, парень, мне 40 лет, и не знаю, что такое боль, и никогда не ходил беспокоить врача, так скажи мне, что в чем конкретная проблема!

Я не знаю, было ли то, что он говорил, правдой, но я чувствовал, что его единственная цель была смутить меня и убедить не идти к врачу дивизии.

— Моя проблема в том, что группа будет отставать во время кроссов, потому что я думаю, что не смогу пробежать больше чем километр с вывихнутой лодыжкой.

— Ну, эту проблему я могу решить, не беспокоя врача. Мы отправим тебя на неделю на кухню. Тогда ты не будешь бегать, и лодыжка отдохнет. И это все?

— Oui, mon adjudant! — я не собирался просить его об осмотре и готов бы работать на кухне, надеясь, что через неделю боль пройдет.

— Tu peux disposer! — Итак, моя просьба была отклонена, и приходилось полагаться исключительно на доктора Пешкова.

Оставался месяц до миссии в Чаде, на протяжении которого украинский врач хорошо позаботился о моей ноге, а Кормье не отправлял меня на утренние кроссы и посылал выполнять какую-ту работу. Так что моя проблема не достигла врача части, и в день отъезда в Чад я был снова в отличной спортивной форме.

Кавалерия Иностранного легиона: из Марокко в Сирию

В алжирском городе Сайда из рот в составе Второго иностранного пехотного полка формировался Четвертый эскадрон. Двадцать пятая рота приняла в свои ряды французских и иностранных всадников, в том числе и множество вступивших в легион после революции 1917 года в России казаков-белогвардейцев. Несколько позже эскадрон отправился в Тунис и остановился в лагере Калашира. Официально Первый иностранный кавалерийский полк (1REC) был создан в Сусе, Тунис, в 1921 году, после чего он отправлялся в миссии в Марокко и Сирию. Первые лошади на службе легиона были взяты из других частей колониальной армии, у спаги и африканских охотников. В кавалерии не принимали кобыл, а в основном крупных и здоровых жеребцов, хотя и без родословной, но отобранных специальной комиссией. Все они были берберийской породы. Быстро формировались и первые пары наездник — лошадь. Связь между ними была настолько сильна, что никто не хотел расставаться со своей лошадью. Многие легионеры перед утренней проверкой заходили в конюшню и давали кусочки сахара своим товарищам. Русские имеют привычку вечером на ночь поделиться куском хлеба с животными. Когда лошади достигали возраста «уйти в отставку», их продавали на организованном в Сусе ежегодном аукционе, но после торга всадники продолжали разыскивать своих напарников и интересовались, как новые владельцы заботятся о животных. Были случаи, когда лошади оставались в полку, после того как их оправляли в отставку. Такова судьба Каида и Басура, которых после действительной военной службы оставили помогать охране конюшни, и им каким-то образом удавалось успокоить молодых новобранцев-жеребцов.

В 1925 году настал момент, когда Первый иностранный кавалерийский полк доказал свою ценность во время восстания в Марокко и миссии в Сирии. Он, без своего Четвертого эскадрона, внес свой вклад в поддержание мира и новые операции конкисты Марокко. Капитан Буржуа был во главе всадников Третьего эскадрона и принимал участие вместе с ними во всех миссиях севернее и северо-восточнее Тазы.