Я, Легионер

Как только последние беженцы вышли из дома, одиночные выстрелы превратились в свинцовый ливень. Коммандос прикрыли телами мирных жителей, а затем затащили их как мешки в двери машин. Внезапная боль пронзила правую лодыжку сержанта, и теплая жидкость потекла по ноге. Огромным усилием воли он сумел задержать дверь бронированной машины, крича ребятам, чтобы они быстрее залезали внутрь. Он понял, что это шальные пули, и не было причин отвечать на огонь. Легионеры оказались между двумя лагерями бушующей гражданской войны. Африканские солдаты преодолевали свой страх и палили в воздух. Это объясняло всплески падающих с неба пуль. Если бы у легионеров не было касок и жилетов, они потеряли бы большую часть своего состава.

Мутинелло застыл в двух метрах от бронетранспортера. Сержант открыл было рот, чтобы накричать на легионера, но в следующую секунду увидел темное пятно на груди капрала. Он вспомнил, что солдат был без бронежилета. Из последних сил Мутинелло сделал шаг к бронетранспортеру, но вдруг упал на колени и схватился за сердце.

Бронетанковая техника покинула поле боя и прибыла в аэропорт без каких-либо проблем. Спецназовцы несли тело самого молодого в группе. Сержант не обращал внимания на раненую лодыжку, боль от потери члена группы была намного сильнее.

Гражданские лица с ужасом смотрели на бездыханное тело молодого капрала, который отдал свою жизнь ради их спасения. Девочка и ее брат находились вместе с другими ожидавшими самолетов беженцами, которых легионеры стремились как можно скорее вывезти из ада войны.

После того как новость о погибшем солдате дошла до командования, Генеральный штаб задействовал машину, и все полки французской армии на территории Африки были подняты по тревоге. Ожесточенные столкновения между боевиками Нгессо и армией Лисубы продолжались, французскому командованию не удалось установить с ними серьезный контакт, чтобы начать переговоры. Нужно было применить силу.

Габон

Мы погрузили боеприпасы в оба самолета, и нам дали полчаса на последний перед отъездом ужин. Мы добежали до столовой. Другие роты пропустили нас вперед. Все смотрели на нас с уважением. Они уже слышали, что мы идем на войну и через пару часов вступим в бой. Мой друг Тодоров подошел ко мне и пожелал мне удачи. С ним был еще один мой соотечественник из пехотинцев, прибывших в тот день. Его фамилия была Атанасов, и Тодоров знал его по подготовке в Кастеле. У этого парня было больше энтузиазма, чем у меня. Я никогда не забуду его вопрос: «Скажи мне, как ты себя чувствуешь? Ты же идешь на войну!» До этого я не думал о том, куда меня отправят. Я устал от дежурства, и пока с нетерпением ожидал четырехчасового перерыва, начал грузить боеприпасы в самолеты. Я только слышал, что нас отправляют по тревоге в Браззавиль, где вспыхнула гражданская война. Наша миссия была вывезти иностранцев с территории Конго. Это казалось очень интересным и захватывающим, но из-за переутомления в последние несколько дней я не чувствовал, что это что-то трагическое, и выполнял все команды почти механически. «Думаю, будет интересно», – спокойно ответил я Атанасову, который продолжал с возгласами: «Еще бы, интересно, мужик, они будут стрелять в вас». Да, на данный момент у меня не было времени подумать над этим вопросом, но до того как я решил вступить в легион, я знал, что существует и риск.

Не было больше времени на разговоры, самолеты ждали нас, и мы снова побежали к ним. На этот раз я чувствовал общее воодушевление. Львы были счастливы пойти на войну. Война была нашей профессией, и, видимо, большинство из нас гордились этим. Мы долго готовились к дню битвы, и вот этот день наступил. Рядом со мной бежал самый молодой из группы легионеров, Йорданов. Он был моим соотечественником и прибыл в часть за месяц до переезда в Чад. Йорданов входил в болгарский контингент «Голубых касок» в Камбодже, и у него был некоторый опыт участия в миссиях ООН. В Камбодже он узнал о легионе и загорелся идеей стать легионером. Он также был доволен тем, что нас вызвали по тревоге. Главной проблемой моего товарища был французский язык. Кроме приказов, которые он почти инстинктивно понимал и выполнял, он не мог вымолвить и слова по-французски и всегда спрашивал меня, о чем шла речь. Когда мы бежали к самолету, он спросил: «С кем, говоришь, будем драться?»

«С какими-то ваксами, которые воюют друг с другом», – поспешно ответил я. Я подтвердил ему, что направление в Браззавиль, столицу Конго, и он по-своему заключил: «По фигу мне, важно, чтоб была драка!»