Я люблю

– Я выделю специального человека! – пообещал он. – Человека, с которым ты сможешь связаться в любое время и по любому вопросу. Ты будешь держать его в курсе дела, а он в свою очередь – докладывать обо всем мне. Видишь, как я беспокоюсь о тебе?

Таким он и остался в моей памяти – улыбающийся, красивый, добрый. Необыкновенный человек.

Глава третья ЗНАКОМЫЕ ВСЕ ЛИЦА…

Уже оказавшись в салоне авиалайнера, я ощутила неожиданное облегчение. Все позади – Египет, террористы, наемники… Со мной рядом летел мужчина с кожаной сумкой в руках – хорошо одетый тридцатилетний немец, очень загорелый.

– Вы, кажется, полька? – обратил он на меня внимание.

– Пальцем в небо! – ответила я по-английски. – Но и не англичанка, – сказал он. – Не могу понять, что у вас за акцент.

Я взглянула на него – открытое беззаботное лицо, серые глаза. Человек доволен жизнью и собой. Продолжать разговор не стала. Хватит приключений, решила про себя. Сколько можно влипать в истории! К тому же он мне не понравился.

Спутник остался размышлять над моим акцентом, а я тем временем погрузилась в приятную дремоту. Здесь, на высоте, я чувствовала себя в наибольшей безопасности. Настолько, что возвращаться на грешную землю совершенно не хотелось. Накрылась пледом и закрыла глаза. Перед внутренним взором сразу же замелькали картины из недавнего прошлого. Мрачные коридоры дома Рокецкого, база Конторы в зеленом лесу, огни сочинского фестиваля… Потом чеченский кошмар, лица боевиков, изнасилованная и убитая девушка, присыпанная землей… И Эмираты с их западным шиком и восточными традициями, прогулки по улицам, прохлада мечети – единственной мечети в Дубаи, куда пускают иноверцев. Море, «Летящий орел», Египет с его рассветами и закатами, объятия Джавада. Жаркий ветер над стенами дворца. Я успела увидеть так немного, но когда-нибудь непременно вернусь. Вернусь снова к Джаваду, когда все успокоится и его враги будут повержены. Вот бы привлечь к их поиску Контору, подумала я, засыпая!

Время от времени светлый образ Валентина Федоровича Лаевского вставал перед моими глазами. Наверняка он предпринял все возможное, чтобы разыскать меня. Наверняка уверен, что побег произошел по моей собственной, так сказать, инициативе. Попадись я ему в руки – и пощады не жди! Вряд ли история с похищением покажется ему правдоподобной. Я представила себя на месте Лаевского, выслушивающего мою исповедь, и поняла – не покатит, не пройдет. Так что Конторе лучше не попадаться. К счастью, Джавад обеспечил меня всеми необходимыми документами. Теперь я была Анной Карпофф, подданной Египта с русскими корнями. Иранец хорошо понимал, что в моей биографии много белых пятен, и не удивлялся желанию сменить фамилию (тоже, кстати, вымышленную Конторой) и более того – гражданство.

На всякий случай я разработала себе легенду о матери русской, вышедшей замуж за египтянина, учившегося в ленинградском университете… Жаль, что я не познакомилась толком со страной – теперь меня можно было подловить на незнании каких-нибудь мелочей об Египте. Но я ведь не шпион, и ловить меня вроде некому, а легенда – так, на всякий случай. От расспросов всегда можно отбояриться.

Я проснулась, только когда самолет приближался к Берлину.

В салоне загорелась табличка: «Пристегните ремни безопасности». За бортом появились мерцающие огни города.

– Через три минуты, – объявила стюардесса, – мы совершим посадку. Пристегните, пожалуйста, ремни.

Колеса лайнера коснулись посадочной полосы. Самолет медленно подкатился к зданию аэропорта. Вот и Берлин. Синие и белые огни на аэродроме. Я снова в Европе. Чуть было не сказала про себя – в цивилизованном мире! Джавад, вероятно, был бы таким заявлением оскорблен до глубины души. И был бы, наверное, прав, но сейчас, очутившись снова на европейской земле, я почувствовала в полной мере, насколько далек от меня мир Джавада. Почувствовала, что место мое всетаки здесь, на «прогнившем» Западе, раз уж в Россию мне нет хода. Так что иранец был абсолютно прав, послав меня сюда. Милый, милый Ширази!

Моего загорелого спутника в аэропорту встречала целая делегация. Какие-то шумные молодые люди и несколько девиц, одна из которых с визгом повисла у него на шее. Слава богу, по крайней мере не пришлось тратить силы, чтобы избавиться от него. Но все-таки на мгновение я ощутила досаду. Время, проведенное с Ширази, заставило вспомнить, что я женщина. Раньше я старательно загоняла внутрь чувства и эмоции; обстоятельства были таковы, что иначе было просто не выжить.